— Сообщить Хельге о переносе вашего визита? — Я еле сдержал улыбку. Гюрятинич смутился… но кивнул. — Хорошо, Владимир Игоревич. Сделаю.
— Спасибо, Кирилл. — Облегчённо вздохнул капитан. Хех, смешной он. Вроде бы матёрый, тёртый жизнью волчара… а как речь заходит о моей новоявленной сестрицей, так куда что девается?!
Распрощавшись с Гюрятиничем и отыскав в конторе Хельгу, чтобы выполнить данное обещание, я наконец покинул здание на Садовой и… отправился на поиски кофейни или недорогого ресторана. Время то уже к четырём, скоро стемнеет, а я ещё не обедал. Нехорошо!
Не обнаружив рядом ничего подходящего, я запрыгнул на заднюю площадку медленно ползущего трамвая и, доехав до Софийской площади, отправился в так полюбившуюся мне кофейню.
Сидя за маленьким столиком в углу, я смотрел в окно, за которым вновь повалил снег и, попивая горячее какао, размышлял о недавнем разговоре с капитаном. К моему удивлению, он сделал гораздо больше, чем я рассчитывал. А написанное им письмо, если я правильно понимаю, само по себе может изменить мнение директора в нужную мне сторону, без всяких дополнительных ухищрений. Но это не значит, что я должен от них отказываться.
Глянув на часы, заполнившие зал звоном, я хмыкнул и принялся собираться. Семь вечера, встреча в клубе через час. Но мы с Михаилом договорились встретиться в половину восьмого у храма Козьмы и Дамиана. Пора.
Ждать Горского мне не пришлось, хотя от кофейни до церкви, всего десять минут хода. Тем не менее, Мишка уже был тут и, судя по тому как он наворачивает круги вокруг фонаря, нервничает мой приятель, пожалуй, даже больше чем я сам.
Здание Веди — Клуба, как оказалось, находится в нескольких шагах от церкви, буквально через дорогу. На входе, Михаил гордо продемонстрировал швейцару перстень и, бросив: «он со мной», вошёл в наполненный светом и теплом вестибюль клуба. Ну а я прошёл следом за ним, невольно поёжившись от пристального изучающего взгляда «хранителя врат».
Как оказалось, у студентов и курсантов входящих в клуб, здесь имеются свои залы… точнее, клубные комнаты, расположившиеся на первом этаже здания. Но если взрослые члены клуба имели туда свободный доступ, то студентам и курсантам вход на второй и третий этажи здания, где собственно и находились основные помещения клуба, был закрыт до совершеннолетия… или до выпуска. Но учитывая, что несовершеннолетние выпускники редкость необычайная… в общем, можно считать, что до семнадцати лет на верхних этажах нашему брату делать нечего.
Комната клуба отведённая курсантам нашего училища оказалась довольно небольшим обитым золотистыми обоями помещением, обставленным дубовой мебелью. Здесь нашлось место окружённому двадцатью стульями с высокими прямыми спинками, массивному круглому столу в центре зала и нескольким книжным шкафам. В простенках между окнами установлены витрины с моделями дирижаблей разных лет, у стены напротив длинный буфет с огромным, потемневшим от времени зеркалом. А на противоположной от входа стене красуется герб — алый щит с серебряным штурвалом на нём и чёрной буквой «В» в левом верхнем углу.