Кейдж вышел и Гувер растянулась на полу. Растяжка у нее была как у циркачки, так что в бублик она сворачивалась без труда, и сколько угодно могла оставаться в таком положении… на занятиях, когда никто не мешает, и стук сердца не грозит тебя выдать начальству.
Плакать больше не хотелось. Гувер перевернулась на спину, головой к клетке и наконец-то надкусила вожделенный кекс.
— Подавишься. — Сказал Мак-Гинти. — Лежа-то.
— Пффф! Ты еще не видел, как я сплю иногда!
— Сидя? Неужели стоя?
— Могу и стоя. И с открытыми глазами.
Гувер села и отряхнула с груди крошки.
— Тебя как звать-то?
— А тебя?
— Рядовой Гувер!
— А нормально как?
— А это тебе чем не нормально? — Поразилась рядовой.
— Имя у тебя какое?
— Не твое дело.
— Меня зовут Трой.
— Рада за тебя.
Гувер обошла клетку, подставила стул и потянулась к регулятору температуры.
— Все, чел, ты доигрался. Слишком много видел и наверняка меня сдашь. Так что я тебя поджарю. Ничего личного, просто медленная и мучительная смерть.
У пленника побелели скулы, когда она повернула ручку терморегулятора. В клетку хлынула струя прохладного свежего воздуха.
— Кексик будешь?
В клетке была прорезь, достаточная, чтобы сунуть руку, через нее пленнику подавали воду. Рука у Мериды не дрожала, хотя до клетки с обеих сторон было сантиметра по два.
— Я могу ударить тебя по руке, и ты изжаришься. — Пригрозил Мак-Гинти, голодными глазами глядя на кекс.
— Ну, ударь. — Гувер хмыкнула, подбросила кекс. — Только быстрее, я не вечно тут буду стоять.
Трой шагнул вперед, потемнев лицом, ожидая, что нахальная девица тотчас отдернет руку, но она не стала этого делать. Он ударил ее по руке снизу, не сильно, но достаточно, чтобы она коснулась клетки. Рука Гувер даже не шелохнулась.
— Я тебя умоляю. — Она подбросила кекс, и Трой поймал его на лету. — Мы так в пять лет в форт Байяр играли.
— А я-то думал, что ты слишком самоуверенная. — Невнятно сказал Мак-Гинти, откусывая кекс.
— Дорого бы тебе обошелся мой труп тут, ублюдок.
— Не думаю. Я очень ценный.
— Вряд ли ценнее, чем я.
Тут Гувер вспомнила свой очередной пролет и скривилась. Ценная, как же. Пленник заметил перемену в ее настроении.
— Что, неудачи в личной жизни? Он тебя не любит?
Гувер расхохоталась. Предположить у себя личную жизнь она не могла бы и в фантастическом сне. А тем более то, что из-за нее можно расстраиваться.
— Зачем это все? — Вдруг спросил Трой.
— Что?
— Тебя специально подослали?
— Да. — Соврала Гувер, но слишком быстро и неубедительно.
— Врешь. Или притворяешься, что врешь.
— Не трясись, у меня бы на твоем месте тоже была паранойя. Но я тебя не выпущу, даже не надейся.