– Не уезжай!
– Я не могу, – шептал он в ответ.
– Как же ты меня оставишь, после всего…
– Ты останешься обновленной и будешь помнить меня всю жизнь.
– Ну я же люблю тебя! – Девочка все крепче обнимала юношу, словно думала, что таким способом сможет его задержать в своей жизни.
– Первая любовь всегда коротка. Она и должна быть такой. Либо ты запомнишь ее не слишком счастливой, либо она станет для тебя путеводной звездой. Все, что с тобой произойдет в жизни, ты будешь мерить по этому первому чувству!..
– Ты Иисус?
– Кто?
– Я имею в виду – ты Иисус Христос?
– Кто это?
– Как кто?! Это Бог!
– Нет, – уверенно ответил Эжен. – Я точно не Бог.
– Так кто же ты?
– Я… Я не знаю… Я знаю, что мне надо в Москву!
Она потом долго плакала, не как маленькая девчонка, а по-взрослому, украдкой утирая слезы, а он долго глядел в огромное небо или не в него, а в прострацию устремлял свой взгляд.
Они просидели молча до самого утра. Алиска слышала, как бабка Ксения, скрипнув дверью, начала свое путешествие во Владимир.
– Скоро? – спросила девочка.
– Да, – ответил сухо Эжен, и Алиска поняла, что он больше не с ней, что принц уже в дороге, а она осталась навсегда одна.
– Тебе нужна одежда.
– Да.
– У Ксении в шкафу висит. Осталась от какого-то ухажера двадцатилетней давности.
– Ага…
– Но без денег тебе никак! – Алиске было больно от такой смены настроения Эжена. Но странно: она не злилась и не расстраивалась, каким-то образом понимая, что у принца своя миссия, а у нее своя. Принесла одежду: – Примерь!
Пока молодой человек одевался, девочка достала из-под кровати копилку в виде грозной совы и грохнула по ней молотком. Эжен вздрогнул и обернулся:
– Что это?
– Это деньги. Без них тебе не добраться даже до Владимира.
– Ах да…
Молодой человек, одетый в черную рубашку, черные брюки и черное пальто до пят, наклонился над черепками и принялся собирать монеты. Он укололся и сунул палец в рот, останавливая кровь. Как она любила его в эту минуту! Алиске показалось, что больше никогда в жизни ее сердце не сможет быть способно на такое мощное, пронзительное чувство. «Брошусь в прорубь», – решила она.
Собранные деньги он сунул в глубокий карман пальто, затем обулся в черные ботинки с острыми носами. Разглядывая себя в зеркало, позволил Алиске расчесывать его черные волосы, пока они не улеглись волнами на воротник пальто.
– Хахаль Ксении работал в Судогде, в похоронке… Ничего?
– Все отлично. – Эжен повернулся к девочке и поцеловал ее в губы. В этом поцелуе не было страсти, тем более любви, так целуют тех, кто стал для целующего безразличным, так целуют человека, которого больше не увидят… – Прощай!