– Заходите, пожалуйста, товарищ Иратов.
Фокус отличный, действенный, особенно на молодняк, но валютчик его хорошо знал. Пробили номера «жигуля». Делов-то!
– Спасибо.
Его подняли на лифте на четвертый этаж и указали в правый от лифта коридор. Майор шел следом и четкими командами указывал путь:
– Правее… Прямо, правее…
Никогда еще Иратов не видел такой внутренней архитектуры. Коридоры не просто шли направо или налево, а были подобны некоему лабиринту. Человеку, впервые находящемуся в этом здании, явно должно было быть минимум не по себе.
– Стоим, – то ли попросил, то ли приказал майор. – Пришли, Арсений Андреевич.
Через минуту Иратов сидел напротив маленького человека с подполковничьими погонами, лицом зверька и рыбьими глазами. При всем своем неприятном обличье подполковник приветливо улыбался из-за огромного стола с черным селектором справа. С такой улыбкой обычно режут человека темной ночью… Также в кабинете находилась железная клетка со стулом с продавленной сидушкой.
– Сколько у вас там? – тихим голосом поинтересовался зверек.
Иратов сначала не понял:
– Что, простите?
– На какую сумму в чемоданах?
– В чемоданах? – Такого фокуса Арсений Андреевич не знал. Он не понимал, как за такое короткое время его машину отогнали и обыскали вдобавок. Максимум минут семь прошло… Ведь он же не арестован! – Я… Я точно не знаю…
– А вы приблизительно.
– Тысяч на восемьсот… Может, больше…
– Рублями?
– Валютой…
Было заметно, как напрягся подполковник. Нажав кнопку селектора, распорядился:
– Стенографистку и вещдоки по Иратову ко мне!
Оказалось, что за ним следили давно, но, видимо, Воронцова слово держала и прикрывала как могла.
Имя, фамилия, где и когда, вы же комсомолец – сотни вопросов за полчаса. Принесли чемоданы и до следующего утра считали деньги. Все это время подполковник периодически смотрел на него, будто сканировал мозг Иратова.
– Я с повинной, чистосердечно!
– Подождите! – прервал человек-рыба-зверек и опять глядел безмолвно, отхлебывая черный чай из стакана с подстаканником, на котором способом чернения по серебру был изображен Феликс Дзержинский.
– Восемьсот двадцать три тысячи, Вадим Иванович, – доложили.
– Рокотова за миллион расстреляли…
– Я же добровольно! – нервничал Иратов. – И это при Хрущеве Рокотова! Сейчас восемь дают, но за добровольное…
– Спокойно, Арсений Андреевич. Все выясним! То, что добровольно, – это хорошо. Но сидеть придется, так или иначе. А срок от вас целиком и полностью зависит. Кстати, почему у вас кличка Якут? Вроде не похожи вы на северного жителя! Пожалуйте в клеточку!