— Да, сеньор. А что? — удивился тот.
— Ничего. Я так спросил… Сядь со мной.
— Нет, нет, сеньор нам нельзя, — затараторил официант.
— Ну да, я забыл… Как тебя зовут, парень? — Энрико подцепил вилкой кусок мяса.
— Андре Санти, сеньор.
— Итальянец?
— Да, сеньор.
— Все итальянцы дураки! Я тоже итальянец, значит, и я дурак! — усмехнулся Энрико.
Официант стоял, как воды в рот набравши.
— Однако, братец, ты не говорун, что среди итальянцев случается крайне редко, — Энрико снова налил себе виски.
— Но… сеньор… мне надо идти, — вымученно произнес официант.
— Ну, иди. Иди! Иди! — великодушно разрешил Энрико. В ход пошла очередная порция виски.
Вдруг он снова вспомнил о Дорис. Теперь она представлялась ему особенно обаятельной. И отнюдь не дикаркой. Он подумал, что надо еще выпить, но вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Энрико оглянулся. Посетителей было много, и все на один манер. За столиком на довольно приличном расстоянии сидела Патриция и смотрела на него. Рядом высокий смуглый красавец с изящными холеными усиками.
«Когда они пришли?» — подумал Энрико. А Патриция смущенно улыбнулась Энрико. «Стерва! Ну, хватит!» — подумал Энрико и подозвал официанта.
— Здравствуй, милый! Ты уже уходишь? — чья-то рука коснулась его плеча.
Энрико поднял голову. Рядом стояла Патриция и улыбалась.
— Можно, я присяду? — нежно произнесла она.
Он утвердительно кивнул ей в ответ. Патриция села и поправила волосы.
— Что желаете? — спросил официант.
— Мартини. Ты не против, милый? — быстро произнесла Патриция.
Энрико ничего не ответил.
— Ты сердишься на меня, Энрико? — она ласково прикоснулась к его руке.
— Нет, конечно. А почему я должен… — он сделал глубокую затяжку и стряхнул пепел.
— Ну… Я думаю, из-за Николаса.
— Это тот, с кем ты пришла?
— Да!
— Какие глупости, ведь ты, в конце концов, свободная женщина…
— Поверь, Энрико. Между нами ничего не было, — затараторила Патриция. — В последнее время сплошная нервотрепка… И ты ведешь себя как-то странно. Вот я и решила пойти с Николасом в ресторан, развеяться.
— Ну и что, развеялась? А теперь послушай, что я скажу, крошка: меня не интересуешь ни ты, ни то, с кем ты проводишь время, — произнес Энрико, начиная злиться.
— Ты что, распинаешься перед этим ублюдком? — здоровенный детина, держа фужер с золотистой жидкостью, опустился в кресло рядом с Патрицей.
— Николас, успокойся, успокойся, — произнесла умоляющим тоном Патриция.
Николас же свирепо уставился на Энрико. А тот молчал, затем вполне хладнокровно вытащил бумажник и, взяв оттуда несколько купюр, положил на столик. Не обращая внимания на Патрицию и ее изрядно подвыпившего спутника, он отодвинул кресло, встал и направился к выходу.