Пятнадцать минут назад закончился разговор с и.о. командира батальона, на которого из штаба полка спустили прямую команду «оказывать всяческое содействие» ФСБ, и вообще изображать из себя в предстоящей операции рабочую лошадь, не задающую лишних вопросов. Такое положение не могло радовать майора морской пехоты, но тут уж ничего не поделаешь. Полковник-москвич за последние 7 лет работал с такими людьми, как Кочешков, Артамонов, Чукалкин и Даркович, знакомых всякому морпеху, побывавшему южнее Терека, и одно это заставляло относиться к нему как минимум с почтением – даже если совсем ничего не знать о том, что сделал он сам и его несколько раз уже обновившаяся команда.
Спецназ, в свою очередь, морскую пехоту не любил. Увы, всё то, что говорится о какой-то там редкостной элитности и несравненной боеспособности морской пехоты являются несколько преувеличенным. Да, как штурмовая пехота они хороши, более того – трудно назвать кого-то, способного лучше их, когда нужно, рвануть на груди бушлат и, закусив зубами ленточки бескозырки, идти в лоб на пулемёты – что раньше, что теперь. Но вот разведка морпехов, увы… Бывало даже, что и «рассаживать» моряков по точкам приходилось тому же спецназу ГРУ, поскольку собственная разведка морской пехоты, при всём к ней уважении, оказывалась неспособной даже произвести рекогносцировку маршрута выдвижения. Всякое бывало… Никто не сомневался в способности сводного полка проломить местный аналог «Линии Зигфрида» – но если есть возможность выбора, то указывать морской пехоте куда бежать и куда стрелять должен тот, у кого это пока получается лучше.
Именно оперативные вопросы и обсуждались сейчас, после ухода морпехов. Если бы «Цветочек» имел ещё хотя бы четыре-пять дней, у них появилась бы возможность выйти на предателя «чисто», без излишнего риска. Теперь, к сожалению, приходилось спешить, сводя всё к единственной отработанной линии. Всё утыкалось в Усама – который, судя по всему, был реальным, даже если и не единственным звеном между подполковником и чеченцами. Короче, на основе полученной от студентов информации было принято решение Усама изъять и раскручивать его уже в спокойной обстановке – на предмет того, что же это за подполковник. Шансы выяснить, кем же является сам Усам, копаясь в уцелевших архивах и работая с какой-никакой агентурой, имелись, хотя и не слишком весомые, – но в сложившейся ситуации было принято решение действовать быстро и грубо.
С одной стороны, это давало повод ополчить на себя и федералов вообще местное «мирное население» вкупе с московскими политиками незаинтересованными в привлечении лишнего внимания к только-только начавшей успокаиваться Чечне. С другой стороны, после диверсии в Волгограде возникало некое короткое «окно», в течение которого на разные мелкие вольности федеральных сил могут посмотреть сквозь пальцы – если от них будет результат.