Я улыбнулся, но ничего не ответил. Дженни прошла мимо меня и села на диван.
– Я сейчас вернусь, Дженни. Лишь скажу пару слов твоей маме.
Хорошо, – сказала она и тут же вытащила телефон, как и подобает тинейджеру. Сидеть спокойно они попросту не могут. И тихо у меня сегодня точно не будет.
Я закрыл дверь, и Дженни осталась в кабинете. Одна. Я поговорил с Шарлоттой о дате следующего сеанса и для отвода глаз поинтересовался, не изменилось ли с того дня поведение Дженни. Долго женщина думать не стала. Вытащила телефон и сверилась с какими-то датами. Я напомнил ей, что по вторникам работаю в Сомерсе.
– Привет, Лукас, – сказал я, пожал мальчику руку и посмотрел в глаза. Он не был моим пациентом и по-прежнему смотрел на меня так, как дети смотрят на доктора. У них есть все основания для опасений, ведь само понятие «врач» подразумевает, что с вами что-то не так. Доктора иногда делают человеку неприятно, а то и больно. Так что я не обиделся.
Все это заняло не больше трех минут. Но больше мне и не требовалось. Я попрощался с ними и вернулся в кабинет.
На экране компьютера без конца крутился рекламный ролик автосалонов Боба Салливана. Снова и снова звучал его голос. Дженни это никоим образом не тревожило. Я подошел к столу, девушка улыбнулась.
– Прости. Я оставил его включенным.
Все в порядке, – сказала она.
Я выключил ролик, подошел к стоявшему напротив дивана стулу и сел.
– Время от времени я люблю смотреть новости. Но эти рекламные ролики ненавижу. Я знаю, что в этой фирме работает твой отец. Но, похоже, просто ненавижу рекламу.
Дженни снова улыбнулась, и я поудобнее устроился на стуле, довольный, что выполнил эту часть своего плана, своей миссии. Но потом увидел ее лицо. Глаза. У меня перехватило дыхание.
Раньше я уже описывал мои впечатления о Дженни и говорил о том, насколько эта девушка поставила меня в тупик, когда я увидел ее несколько месяцев назад в перерыве между изнасилованием и попыткой самоубийства. И упоминал, как она не походила на жертву психической травмы. В моих глазах это имело смысл, ведь примерно в то же время я узнал о том, как ее лечили. Думаю, я тогда даже сказал, что не утратил профессионального чутья. Потом мы с ней стали работать, но, говоря по правде, после встречи с Шоном она изменилась опять. В среду, во время нашего последнего сеанса, мы осуществили прорыв, тьму пронзил лучик света. Воспоминание. В тот момент, когда она вновь внутренне пережила тот кошмар, я видел, что ее накрыла волна паники. Заметил в ее глазах проблеск боли, ужаса и шока. Но потом все это унесли с собой изнеможение и усталость. Когда Дженни ушла, заметить по ней что-либо было очень трудно. Прошло два дня. Два дня, которые она прожила с этим воспоминанием.