Я понимаю, что уже надоел вам своими аналогиями, но в моем представлении юношеские годы можно считать чем-то вроде строительного проекта. Своим молодым пациентам, как и детям, я говорю, что это не их жизнь. Пока еще не их. То, что они сейчас делают – не что иное, как строительство дома. В этом доме им придется жить всю оставшуюся жизнь, поэтому лучше, чтобы он был хорошим и добротным. В будущем они смогут приводить его в порядок, делать косметический ремонт, перепланировку, но построить его по новой уже не удастся. Все, что они в него вкладывают, каждый эмоциональный рубец, вызванный трудностями во взаимоотношениях, каждое сексуальное извращение, каждая возможность, которую они приберегают для себя, и даже наркотики, которым они позволяют нарушать процесс взросления их не окрепших еще мозгов, – все это навсегда закладывается в фундамент строения. Хотя микробиологи на этот счет приводят разные данные, принято считать, что развитие человеческого мозга заканчивается в двадцать пять лет. Все, что происходит в нем в период между половым созреванием и этой датой, когда завершается «аппаратный монтаж» мыслительной структуры, подразумевает повышенный риск и оказывает огромное влияние. «Наградной центр» пытается оценить, какое поведение заслуживает вознаграждения, чтобы уложить несколько кирпичиков и соединить их арматурой. Все эти кирпичики становятся частью фундамента и остаются в нем навсегда. Если они велят любить алкоголь, кокаин или извращенный секс, значит, вам предстоит бороться с подобными соблазнами всю оставшуюся жизнь. И ребенку, который наплевательски относится к оценкам в школе и потом оказывается в третьеразрядном колледже, в очереди на хорошую работу суждено неизменно быть последним. Потому что все это имеет очень большое значение.
Если ко мне приходит пациент, не способный добиться эрекции в постели с женой, первым делом я у него спрашиваю, увлекается ли он порнографией. А затем задаю вопрос о том, когда он начал это делать. Еще подростком, других вариантов нет. Если приходит наркоман, то спрашиваю, когда он подсел. Ответ – когда был подростком. Если же пациентка жалуется на грубое отношение со стороны мужа, первым я задаю вопрос о том, когда с ней стали жестоко обращаться родители. Ответ – до того, как она в восемнадцать лет покинула отчий дом.
Мой сын строит прочный дом. Я знаю, что по выходным он иногда выпивает. Но немного, я в этом уверен. Наркотиками не балуется. Это мне известно по той простой причине, что наркоманов я вижу насквозь. И за тридцать секунд могу определить, под кайфом ли они находятся. За свою жизнь я перевидал их немало, чтобы успеть изучить. Ничего мудреного в этом нет, весь вопрос лишь в профессиональном опыте. Дочь, к которой я тоже питаю глубокую любовь и привязанность, построила свой собственный дом. Девушка больше похожа на мать – тоже не любит забивать себе голову мыслями о том, что не оказывает непосредственного влияния на ее жизнь. Зато она очень веселая, любит посмеяться и до отъезда на учебу в колледж неизменно привносила в нашу семью нотку легкости и беззаботности.