Я отвернулась, покраснев, а он всего лишь сменил штаны и взялся за рубашку. На мой косой взгляд усмехнулся:
— Плох тот король, что не может обойтись без слуг.
— Да я не о том! — прошипела я, пытаясь намотать обнаруженную широкую ленту как повязку на грудь. Не пробовали? Чудесное упражнение на гибкость. — Я о вашей лживости! В горах считают вас тупым и прямым, как бревно. А вы… Притворялись! Вы всегда разный. Когда вы настоящий, искренний?
— Всегда. — Роберт подошел, рывком стянул ленту, едва не сломав мне ребра. — Огонь всегда разный, сколько ни смотри, и всегда настоящий. Даже если он обманчив, как болотные огни. И не тебе обижаться, маленькая лгунья. Ты больше не хочешь быть мальчиком?
— Я и не хо…
— Хотела, Лэйрин. Еще совсем недавно. И даже обрадовалась россказням Рамасхи, будто бы я собираюсь изменить тебя. Решила, что уж тогда-то, став настоящим мальчиком, точно перестанешь переживать из-за выбора Дигеро. Так? Впрочем, у нас еще куча времени, хватит на то, чтобы изменить твое тело… слегка. Подумай, может, ну его, этот обряд? Да и Азархарта туда же.
Он властно завладел моими губами, целуя до дрожи в коленях и невыносимого жара в животе, и тихо рассмеялся, когда я постыдно обмякла в его руках, простонав невнятно:
— Не надо ничего менять, оставьте все как есть.
— Оставлю. Я не беру детей, Лэйрин. У тебя даже лунные дни еще не наступили, в твоем-то возрасте. Только это меня и останавливает, скажи спасибо своей матери-ведьме.
Он вздохнул, натянул на меня рубашку, дублет, затянул мне пояс на штанах, вложил в ножны кинжал и подтолкнул к выходу.
С этого момента время словно свихнулось.
Когда-нибудь в следующей жизни, если таковая у меня будет, я напишу трактат о магических парадоксах, о спиралях времени, об иллюзорном узоре, порожденном поворотом калейдоскопа с осколками, оставшимися от распада божественных айров.
Первое настоящее прикосновение к магической истине мира подарил мне благороднейший наш король Роберт Сильный, оболганный в хрониках горных домов и возвеличенный равнинными менестрелями в балладах (к созданию коих и я, признаться, тайно приложила руку).
В тот бесконечный день и не менее бесконечную ночь…
Перед тем, как шагнуть в угли огромного камина, тлевшего в спальне, он сказал:
— Все в мире соткано из огня и света, и одежда тоже. Если хочешь, чтобы она уцелела, запечатлей в душе узор ее тихого пламени и сохрани своей властью. Выдохни внутренний огонь и задержи на расстоянии ладони от тела. Это создаст защитную оболочку от того огня, что снаружи, хотя он тоже — твой, если захочешь.