-Das ist fantastisch 'сеновал', — и Франц, скрипя мышцами, сладко потянулся. — Верошка, где ты?— Но, ему никто не ответил.
Молодой человек, отбросил с себя старый тулуп, прикрывавших их ночью и, приподнявшись на сенном супружеском ложе, осмотрелся кругом. Веры рядом не было.
-Верошка, Где ты?— обеспокоенно позвал вновь он ее. В ответ обнадеживающе и горласто прокричал деревенский петух: — Ку-ка-ре-ку...!
Он глянул на водонепроницаемые, с фосфорным напылением циферблата часы, обязательный атрибут всех немецких офицеров и удивился. Было около семи утра. Это почти на час позже его официального подъема. Недовольный этим, он быстро надел бриджи и сапоги и, взяв в руку остальное обмундирование, слез по лестнице вниз. Удивлено отметив, что вся его форма была тщательно вычищена, выглажена и даже подшит свежий подворотничок.
Не успел, Франц восхитится заботливостью Веры, как открылась сенная дверь и оттуда вышла она сама: умытая, свежая, причесанная, улыбающаяся с радостными приветливыми глазами.
-Guten morgen, Franz!
-Добрый день Верошка! Ты очень выглядишь корошо, как это солнышко.
-Спасибо милый, — Вера подбежала к нему и чмокнула в щеку. — Давай, будем умываться.
Франц обнял ее и начал осыпать поцелуями. — Потом, потом дорогой, завтрак стынет на столе, — и Вера мягко отстранившись, сняла с его волос несколько травинок.
-Корошо, распорядок превыше всего. Однако не успел Ольбрихт как следует насладиться утренним моционом, как к ним во двор заскочил водитель легковушки.
-Господин оберлёйтнант! Хорошо, что вы проснулись. Приезжал посыльный. Вас к девяти вызывают в штаб корпуса.
-Что? — Франц побледнел. Он уже вчера знал, что в связи с активным сопротивлением русской 151 стрелковой дивизии у д. Искань и концентрации там части сил 50 танковой дивизии, принято решение не перемещать штаб 24 моторизованного корпуса в ранее намеченный поселок Поляниновичи, а подобрать место в другом направлении. Слишком близки были русские и слишком упорно дрались их стрелки. Трое суток шли кровопролитные бои, а выбить русских из этой деревни доблестные войска пока не смогли. Но он не думал, что его так быстро отзовут. Он надеялся побыть здесь, хотя бы еще один день, с любимой и такой уже родной Верой.
-Хорошо Ганс, готовьте машину. Возьмите лишнюю канистру бензина. Через двадцать минут отъезд, — скрепя зубами, нахмурившись, отдал команду Ольбрихт, быстро надевая китель. Вера стояла и не проронила ни одного слова. Она просто онемела, лишилась дара речи на мгновение. Лицо молодой, совсем юной женщины было серым, губы дрожали не находя слов. Большие небесного цвета глаза заволоклись туманом. Как только Ганс, ушел ее прорвало. Она заревела, превращаясь в плачущего ребенка.