Он не желал тратить на нее ни секунды, но забыл, где оставил машину, и не знал, куда идти. Стоило ему остановиться, как смятение мгновенно сменилось бешеной яростью. Он сам во всем виноват. Виноват, что попытался быть настоящим.
Он резко обернулся и посмотрел в ее огромные глаза.
– Почему?
– Я… – Сглотнув, она прижала к груди планшет. Раскрасневшиеся щеки, раскрытая сумка на плече… Неужели она за ним бежала? Только ему уже все равно. – Я вызвала машину. Сейчас подъедет.
– И все? Больше тебе нечего сказать?
– Я не… Мы… Можем мы сперва хотя бы машину дождаться? Если мне опять предстоит унижаться, я бы предпочла, чтобы это было наедине.
– А, точно. Публичный скандал может плохо сказаться на нашей репутации, и как я только об этом не подумал?
На секунду она опустила плечи и вся сжалась, но потом снова выпрямилась.
– Пожалуйста, давай дождемся машины. Или тебе приятнее поставить меня на место у всех на виду?
– Нет. Зато совсем неприятно, что ты продолжаешь делать вид, что тебя волнуют подобные мелочи.
– Это не мелочь. И не смей говорить так, словно мне нет до тебя дела.
– А есть? И когда же ты собиралась мне все рассказать? Дождалась бы, когда мы усыновим Уильяма? Когда заведем собственных детей?
– Уильям не мой ребенок. Да и не мог им быть. Ты стал моим первым мужчиной.
– Так ты была девственницей?! – прорычал Маркус.
Она дернулась, словно он ее ударил, а прохожие начали оборачиваться.
– Маркус, машина…
Но он уже не мог остановиться.
– А ты не думаешь, что об этом неплохо было бы упомянуть?
– Я пыталась. Я пыталась все тебе рассказать, но ты сам признался, что прошлое осталось в прошлом, и ни мое, ни твое не имеют никакого значения. Так что да, я много раз думала, что мне стоит это упомянуть, но не стала, потому что ты этого не хотел.
– Потому что считал, что у тебя там обычная история о разбитом сердце или… не знаю, как тебе пришлось работать по ночам во время учебы. Я и представить не мог, что ты скрываешь свою расу, притворяясь белой. Как это может быть не важно? Бог ты мой, я же жениться на тебе хотел! Хотел создать с тобой семью. Я доверял тебе. Доверял целиком и полностью, рассказывал то, что никогда еще никому не говорил. Потому что любил. Вот только ты меня никогда не любила. И совсем не доверяла.
– Маркус, – по ее щекам текли слезы, – я хотела все рассказать, но…
– Нет, если бы действительно хотела, рассказала бы. И знаешь что? Все это действительно не важно. Мне все равно.
– Не важно?
– Честность – вот все, что мне от тебя было нужно. И я думал, что ты со мной честна. То есть неужели вообще все было ложью? Ты хотя бы бегала?