— Получите что?
— Ну… цдака лашув. Право на возвращение.
— Боже мой, «цдака лашув», ну и слова вы берете… очень странный иврит. Но мне даже нравится. Так что — да, госпожа Йомдина. Если вы принесете недостающие документы, вы получите право на возвращение. Только это называется «зхуг а-швуг».
— Кто последний в шестой кабинет?
Двое стариков, сидевших, ссутулившись, под дверью в шестой кабинет, оки-нули Машу мутным взглядом больных помойных птиц и ничего не ответили.
— В архив кто последний? — Маша повысила голос: вдруг плохо слышат.
— Нет туда никого, — нехотя отозвалась тетка с банкетки напротив. — Мы в пятый. — Она потеребила за локоть толстого подростка, уткнувшегося в мобильный. — Опять сидишь в телефоне? Глаза сломаешь.
— Угу, — не отрываясь от экрана отозвался тот.
Маша осторожно постучала в дверь шестого.
— Ждите! — капризно отозвались изнутри и громко звякнули чашкой о блюдце.
— Смотреть, что ли, больше не на что? — продолжила тетка педагогическую работу.
Подросток на секунду оторвался от телефона, оглядел помещение загса, скользнул рассеянным взглядом по тетке, по Маше и старикам и снова уткнулся в гаджег:
— Здесь смотреть не на что.
— А где же вашему величеству есть на что смотреть?
— На Красном море, — буркнул подросток. — Там коралловые рифы.
— А это ты папаше своему спасибо скажи, что мы сейчас не на Красном море, а здесь торчим, понял?
— Почему же папаше? Тебе спасибо. Это ж ты захотела, чтобы я фамилию менял. Могли бы со старой фамилией по старому загранпаспорту поехать.
— А-а-а, я, значит, захотела? — окрысилась тетка. — То есть ты бы спокойно фамилию его козлиную продолжил носить, и плевать тебе, как он со мной поступил?!
— Если б ты его постоянно не доводила, он бы нас не бросил, — подросток оторвался от телефона и уставился на нее абсолютно взрослыми, злыми глазами.
— Ты такая же сволочь, как твой отец, — прошипела тетка.
— Я рад! — голос его по-петушиному сорвался.
— Я бы тоже сейчас могла быть в Израиле, на Красном море, — встряла Маша. — Но тоже пока не складывается. — Ей хотелось как-то замять этот стыдный чужой скандал, защитить чужого, толстого, озлобленного ребенка.
— Мы в Израили не ездим, — с ненавистью срезала ее тетка.
— Русские люди в Египте купаются, — вдруг солидаризировался с матерью толстый. — В Израиле одни евреи.
— Следующий! — утомленно воззвали из-за двери шестого кабинета.
Маша на всякий случай сначала трижды заискивающе постучала, а потом вошла в тесную каморку.
— Опять вы, женщина? — сотрудница загса резко отодвинула от себя чашку с недопитым чаем и воззрилась на Машу через мутное окошко выпученными глазами. Она была похожа на раздраженную рыбу, которой не дают спокойно опуститься на дно аквариума и впасть в анабиоз, а вместо этого потехи ради тревожат, стучат в стеклянную стенку. — Я же ваги в прошлый раз сказала. Документы ваши готовы, но вам я их не дам. Их должна получать ваша мать.