Мы остановились. Наш водитель вылез, чтобы открыть нам дверцы, и в это же время распахнулась парадная дверь, и на пороге показался майор Ваденблик собственной персоной. Такого мужчину ни с кем не перепутаешь. На нем были такие же блестящие сапоги, как на сыне, и твидовый пиджак. Загорелое волевое лицо, глаза со стальным блеском. Настоящий господин, помещик. Спортсмен. Офицер.
— Добро пожаловать! — радушно приветствовал он нас, протягивая руку и тепло улыбаясь. — Не ждал вас так скоро.
От неожиданности у меня подкосились колени. Но Палму быстро нашелся — пожал протянутую руку и ответил:
— Приехали, как только смогли.
— Мы сейчас сразу и отправимся, — предложил майор Ваденблик. — Я только надену шляпу и пальто.
Он вернулся в дом, оставив дверь настежь открытой. Я воззрился на Палму в полном недоумении. Все шло чересчур гладко.
— Ты что думаешь, — запинаясь, проговорил я, — он что, в самом деле хочет поехать с нами?
Кокки тоже удивленно покачал головой.
— Кто этих господ разберет! Дворянская кровь. С детства все позволено… Угрызения совести и все такое прочее…
Но если мне когда-либо доводилось видеть человека, кому неведомы угрызения совести, то это безусловно был майор Ваденблик. Он вернулся через минуту с фуражкой на голове и в роскошном замшевом пальто.
— Вы захватили с собой наручники? — осведомился он. И, заметив наше удивление, нетерпеливо сказал: — Старик опасен. Я ведь предупреждал по телефону. Он свалил трактором все заграждения и заявил, что поскольку его отец и дед пользовались этой дорогой, то и он впредь будет ездить по ней. И никакой суд его не остановит. — Майор внезапно осекся и настороженно оглядел нас. — Или вы не в связи с этим? Тут один упрямый старик не желает продать мне обратно землю. Мою землю. Которая была насильно отчуждена и отрезана! Ничего, в моей власти сделать так, что ему покажется здешняя жизнь весьма тяжелой. Он не только продаст, но еще и благодарить станет… Или вы представляете его сторону? — с подозрением спросил он, поскольку мы стояли, словно набрав в рот воды.
Но мы ничего не могли с собой поделать. К счастью, тут подоспел мальчишка.
— Отец! — закричал он еще издали. В глазах его стояли злые слезы. — Этот старик ударил меня, — он показал на Палму. — Убей его!
Майор Ваденблик требовательно посмотрел на Палму.
— В чем дело? — резко спросил он.
— Вашему сыну предъявляется обвинение в истязании животных, — жестко сказал Палму. — И в сопротивлении служащему полиции, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. А также в угрозах применить заряженное огнестрельное оружие на общественной дороге. Это в том случае, если дело дойдет до суда. Но нас вполне удовлетворит, если вы его примерно накажете, чтобы ему впредь было неповадно.