— Ну и пусть, — равнодушно бросил Палму и пробурчал вполголоса, как бы разговаривая с собой: — Столько всего держать в голове! Старость приходит, рассеянность. Не то все. Только тем и утешаюсь, что самое существенное не должно забываться, а если забылось, значит, было несущественным.
Мы свернули на Софийскую улицу. Я пулей выскочил из машины, даже не сказав спасибо водителю. Палму милостиво указал на туалет в цокольном этаже и даже любезно подождал меня. Хорошо, что в коридоре не было ни души!
Когда я вернулся, то нашел Палму добродушно усмехающимся.
— Это тебе наглядный урок, — заметил он. — Кстати: ты, по-моему, что-то не так понял в этой истории с клозетом. Я уж не стал тебе при Кокки растолковывать. Это ведь азбучные истины, их каждый полицейский должен знать… Так вот, я не утверждаю, что там побывал именно убийца, но если это был он, значит, у него имелась серьезнейшая на то причина. Представь себе заядлого взломщика, который всякий раз так волнуется, что едва не накладывает в штаны. При этом он — закаленный в делах громила, мастер высокого класса. Как он поступит в таком случае? Наиболее вероятно, что он просто нагадит где-нибудь в углу комнаты. И не из злонамеренности или дурного воспитания — отнюдь! Впрочем, может быть, нынешние стиляги несколько более цивилизованны, не знаю. Но как ни крути, если ты только что насмерть забил человека, припрятал труп в кустах и отправился с его ключами обчищать квартиру, есть только один вариант, объясняющий, почему ты вваливаешься в клозет, оставляя следы и, может быть, отпечатки пальцев, а именно: что у тебя сильнейший понос. Я сам был дураком, не сообразил, что единственное место, которое необходимо осмотреть, — это туалет: в остальной части квартиры ходили и таскали вещи, да к тому же еще девушка мыла полы!
— Правильно, — согласился я, испытывая необычайную легкость во всем теле. — Я это проходил. Но как-то не подумал об этом.
— «Проходить» мало, это надо на собственной шкуре испытать, чтобы усвоить, — назидательно проговорил Палму. — Вот я, помнится, когда мальчишкой был…
Но ему не удалось продолжить свои детские воспоминания, потому что следом за нами в приемную коршуном влетел комиссар, проводивший облаву, и чуть не вцепился мне в горло. В общем, был близок к этому. По нему было видно, что он за все это время ни разу не присел.
— Как вы могли?! — заорал он. — Это непростительно! Почему вы не выходите на связь?! У вас же патрульная машина! А здесь восемнадцать буйных молодчиков в одной камере и двенадцать чувих в другой! И девки еще хуже парней, если такое возможно. Они разнесут все здание! Вы что, не слышите?