— Быть может, вы немного проследите за этим, — польстил Кеттерле полковничьему самолюбию, искусно уклонившись тем самым от прямого вопроса. Уж если офицерская честь плохо уживается с необходимостью давать отпечатки пальцев, то тем хуже уживается она с простым человеческим любопытством. Расчет комиссара был правильным.
— Разумеется, я буду присматривать здесь за всем, — произнес полковник Шлиске, придерживая дверь, через которую Кеттерле и Хорншу покинули «Клифтон».
Когда Хорншу на старом «фольксвагене», принадлежащем отделу номер один по расследованию убийств, выезжал со двора, свет его фар выхватил из темноты Кадулейта. Тот стоял на дороге и, подобно регулировщику, размахивал обеими руками, словно пропускал машины на оживленной магистрали. Потом он поднял руки вверх и разразился идиотским смехом, сильный ветер трепал его волосы, а лицо сохраняло прежнее тупое выражение.
— Я узнаю наконец, что было в телеграмме? — спросил Хорншу, когда они выехали из деревни.
Кеттерле поудобней устроился на сиденье.
— Не выйдет, — буркнул он.
— То есть как это?
— Не выйдет, Хорншу. Я не могу ничего изменить, это дословный текст телеграммы.
— «Не выйдет»?
— Да.
— А подпись?
— Никакой. Они помолчали.
— Ничего себе сюрпризы.
Комиссар еще не знал, что содержание телеграммы отнюдь не было последним сюрпризом столь богатого событиями дня.
— Мы ведь поедем через окружной центр, Хорншу?
— Да. Можно и так.
— Не можно, а нужно. Нужно раскопать все, что связано с этой телеграммой. До какого времени работает обычно почта?
— До семи.
Хорншу поднес руку с часами к светящемуся зеленоватым светом спидометру. Было около шести. На дороге темно, хоть глаз выколи. Порой выступали очертания кустов, деревьев, сильный ветер гнул их, раскачивая из стороны в сторону. Темный горизонт был окаймлен черной бахромой быстро несущихся, меняющих свои контуры облаков.
В глубине души комиссар Кеттерле был рад, что странный этот дом и странная местность остались позади. В привычном городском ландшафте площади Карла Мука, в выверенном ритме ежедневных служебных дел он надеялся на основании рисунков, протоколов, фотографий и результатов экспертизы быстрее докопаться до сути.
— Одно, во всяком случае, исключается, Хорншу, — сказал он, — то, что должно было бы напрашиваться сразу. Сандра Робертс не вознеслась живой на небо. — Он помолчал. — Скорее наоборот, так мне кажется. А кроме того, ясно, — сказал он после паузы, — что никто не звал ее на ночную прогулку. Она отправилась туда по собственной воле. Из ее комнаты телефона не слышно. Да и фрау ван Хенгелер была все время в комнате для гостей или в холле. Существует лишь одна возможность: кто-то по вымощенному дворику мог подойти к окошку ее ванной и что-то сообщить ей. Но что это за сообщение, заставившее молодую женщину одну отправиться среди ночи в незнакомые ей дюны?