— Со вчерашней ночи. Она не вернулась с прогулки. Как это ужасно. Бедный папа́.
— Со вчерашней ночи, — пробормотал Реймар и прикусил губу, — так-так, со вчерашней ночи. А где, неизвестно?
— Где-то на море. Не знаю точно где. Но ведь это не так уж и важно. Что с тобой, Рей?
Он тяжело опустился в глубокое кресло и даже не положил ногу на ногу.
— Я должен тебе кое-что сказать, Эрика, — запинаясь, выдавил он, — до того, как они начнут задавать вопросы. На вчерашнюю ночь у меня нет алиби.
Она в недоумении уставилась на него, и только какое-то время спустя до нее дошло, что он этим хотел сказать.
— Но зачем тебе алиби, Рей, бога ради! Для чего?
Голос у нее стал резким и неприятным.
— Нам всем понадобится алиби, — пробормотал Реймар.
Он утратил свою спокойную уверенность. А уж если говорить правду, он был совершенно не в себе.
— Если полиция узнает о папином завещании, нам всем понадобится алиби. А она об этом узнает. И тогда останется только повеситься.
Комиссар Кеттерле обнаружил на своем письменном столе папку с докладом Рёпке о проведенных им расследованиях по делу Робертс и, кроме того, большой конверт с многочисленными фотографиями.
Вообще-то дел у него и без того хватало, тем не менее он еще раз перелистал все бумаги, высыпал фотографии на стол и начал их разглядывать. Все по очереди. И очень внимательно.
С двумя или тремя он подошел к окну и принялся рассматривать их через увеличительное стекло.
Потом он перевел взгляд вниз на оживленное движение, переливавшееся через площадь Карла Мука, и стал продумывать свой визит к Риху Робертсу, которого его недруги называли «толстяком».
Начало девятого он не счел слишком ранним часом, чтобы позвонить человеку, который в свои семьдесят лет каждое утро ездит верхом, занимается боксом и известен размеренным образом жизни всему городу.
Телефонную трубку сняла какая-то женщина, и Кеттерле понял, что разговаривает с экономкой.
— Квартира сенатора Робертса.
Кеттерле спросил, нельзя ли ему поговорить с господином Робертсом.
— Господин сенатор как раз завтракает. Это очень важно?
— Да, это очень важно, — сказал Кеттерле.
Робертс спокойно завтракал, значит, он все еще ничего не знал о случившемся.
— Тогда я переключу телефон, — сказала экономка, — минутку.
Минутка разрослась по крайней мере в целых две. «Быть может, они все-таки проведут настоящие поиски в этих гиблых песках», — подумал комиссар и взглянул на небо. Оно не было ни лазурным, ни мрачным, на нем не было грозовых туч, не было и прозрачных облаков, предвещающих хорошую погоду. Оно было просто серым. Как обычно в Гамбурге.