Потом позади нас поднялась пыль, и они скрылись из виду. Я лег на дно кузова и попытался устроиться поудобнее. А потом стал молиться, чтобы мне никогда больше не пришлось появляться у них на ферме. Мне больше совсем не хотелось видеть ни одного из них, никогда в жизни. И еще я молился, долго и усердно, чтобы никто и никогда не узнал, что Летчеры и Чандлеры теперь родственники.
Мое возвращение домой стало настоящим триумфом. Спруилы уже вымылись и были готовы ехать в город. Они сидели под деревом и пили чай со льдом вместе с Паппи, Бабкой и отцом, когда мы подкатили и остановились футах в двадцати от них. Я со всей театральностью, на какую был способен, встал в кузове и с огромным удовлетворением стал любоваться тем шоком, который они испытали, увидев мое состояние. Так я и стоял — побитый, весь в крови и в пыли, одежда порвана, но ведь стою на своих ногах!
Потом я слез на землю, и все столпились вокруг. Мама выскочила вперед и стала сердито рассказывать:
— Вы не поверите, что случилось! Они втроем напали на Люка! Перси и еще двое напали на него, пока я была у них в доме! Маленькие негодяи! Мы им еду привозим, а они такое устраивают!
Тэлли тоже мне сочувствовала, мне даже показалось, что она хочет до меня дотронуться, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
— Трое? — переспросил Паппи. Глаза у него так и сверкали.
— Да, и все они гораздо крупнее Люка, — сказала мама. Так начала рождаться легенда. Рост и сила нападавших будут теперь расти день ото дня.
Бабка занялась моим лицом — изучала нос, на котором был небольшой порез. «Может оказаться, что он сломан», — пробормотала она, и я ощутил прилив гордости, услышав это. Однако я вовсе не хотел, чтобы она занялась моим лечением.
— Так ты не убежал? — спросил Паппи. Он тоже подошел поближе.
— Нет, сэр! — гордо заявил я. Я бы убежал, конечно, если б была такая возможность.
— Он не убежал, — сердито сказала мама. — Он там вовсю брыкался и царапался, не меньше, чем эти негодяи.
Паппи аж расцвел. Отец тоже улыбнулся.
— Я к ним завтра съезжу и прикончу этих мерзавцев, — заявил Паппи.
— Никуда не надо ездить, — сказала мама. Она разозлилась, потому что знала, как Паппи любит подраться. Но ведь она выросла в доме, где были одни девчонки. И в драках ничего не понимала.
— Ты хоть раз кому-нибудь врезал? — спросил Паппи.
— Они все ревели, когда мы уезжали, — ответил я.
Мама закатила глаза.
Хэнк пробрался сквозь собравшихся и нагнулся надо мной, изучая полученные повреждения. «Говоришь, их трое было, а?» — прорычал он.
— Да, сэр, — ответил я и кивнул.