Останься банда в Морее, легионеры захватили бы разбойников на равнинах, но Одренский лес забрал жизнь лишь одного из них. Гервант по праву гордился столь малой жертвой. Правда, отряд имел удручающий вид: худые, закопченные у открытого огня лица, грязная, изношенная одежда.
— Отдам половину королевства и душу Императора в обмен на баню, — шутил главарь, по привычке называя Эймар королевством.
Была середина декабря. Приближался день зимнего солнцестояния, а с ним — и самая длинная ночь в году, праздновавшаяся в Эймаре как начало нового года. Гервант надеялся на безопасный приют в маленьких городках и развлечения: морейскую банду в Эймаре не знали и не ждали — зимнее путешествие через непроходимые леса Одрена могло прийти в голову только безумцу или опытному охотнику. Главарь справедливо полагал, что имперское начальство уже отчиталось в Аверне за их головы и благополучно похоронило память о «банде Герванта» в архивах.
Лиандра погрузилась в мрачное оцепенение. Уроки Хана прекратились, Лето держался на расстоянии и не смотрел ее сторону. Девушка перестала задумываться о будущем, а ее прошлое молчало, не беспокоя тревожными снами. За день она едва произносила пару слов. Иногда Лиандра ловила на себе задумчивый взгляд Ханлейта. В нем не было и следа былой ярости, но Лиандра демонстративно отворачивалась. Киндар мог пролить бальзам сочувствия на ее душевные раны, Гервант всегда был рад поболтать, но она упорно отсекала от себя весь мир.
Хозяин ловушек нашелся — отряд вышел на небольшую лесную заимку. Крепкий дом, подсобные строения и дым из трубы обещали тепло и долгожданную ночь под крышей.
— Вот что, братья. Компания мы странная: вышли из чащи, выглядим бродягами, бряцаем оружием. Хвост из дурной славы в Эймаре оставлять не следует — за постой заплатим, как полагается, деньгами! У кого руки шустрые — не распускать, а то сам отрублю, понятно? — Гервант строго посмотрел на Лето, — пойдем с тобой, Гвидо, а то рожи остальных даже мне доверия не внушают.
Разбойники остановились в ожидании, предчувствуя окончание тяжелого пути. Совместные лишения чаще сплачивают, чем разобщают, но иногда свидетели горя становятся врагами. Дварф винил в смерти Чазбора Герванта и ненавидел всех остальных за то, что остались в живых. Спокойствие и рассудительность Чаза больше не смягчали недобрый нрав Мензенлира, и дварф оставался в отряде только по необходимости. Лето, потеряв Лиандру, а с ней — и свои надежды на новую жизнь, замкнулся в угрюмом безразличии. Что держало Ханлейта рядом с Гервантом? Дружба или выгода? Четкого ответа на этот вопрос и сам нелюдь бы не дал… Киндар доказал свою значимость, обеспечивая отряд пропитанием, но остался чужаком себе на уме. И только Гвидо был неизменно предан своему командиру.