Киндар отпустил ее и поднял трубку с зельем. Она тлела, слабо потрескивая.
— На берегу озера с водой такой чистой, что она оставалась голубой, даже когда небо закрывали тучи, стоял дом из белого камня…
Пробудившись от голоса Златовласки, ожил волшебный мир: комната наполнилась плеском набегавшей на песок волны, шумом ветра, запахом влаги и кувшинок. Лиандра не только слушала, она оказалась в ином месте в иное время…
— Окна дома были так высоки, а двери так широко раскрыты, что озеро приходило к эльфу в гости. Днем оно рассыпало по стенам блики солнца, отраженного в прозрачных водах, а по ночам наполняло стены шорохом волн. В тихом доме на берегу поселилась безмятежность. Ее легкие шаги звучали песней дождя в просторном холле, ее силуэт отражался в серебряных зеркалах библиотеки, где на полках дремали никому не нужные истины, заключенные в стихи и прозу. Шаги тишины тонули в мягком ковре на полу спальни, зелено-лазурной, как водные глубины. Где-то шли войны… Кто-то сильный и жестокий отбирал жизни, за победы поднимались кубки с вином, алым, как пролитая кровь, а побежденные платили черной местью победителям… Но все беды мира были бесконечно далеки от озера Инья и эльфа, поселившегося рядом. У него была мечта — остановить мгновение, а покой был смыслом и целью его жизни. Ты бы хотела для себя такой судьбы, девушка?
Киндар рассказывал о себе. И Лиандра возжелала покоя со всей страстью своей души.
— Да! Как я была бы счастлива в таком месте! — прошептала она, подаваясь вперед, к рассказчику.
— Нет, не была бы. Но могла бы привыкнуть.
— Давай, убежим! И поселимся там, где нас не найдут.
Кажется, выход был найден. Сделка Герванта больше не давила своей неотвратимостью: странное, тихое, какое-то нездешнее и чужое счастье сидело рядом, рассказывая красивые сказки. Златовласка снова затянулся трубкой. А Лиандра смотрела на него через дурман эльфийского зелья и видела то, что скрывалось за доброй снисходительностью поведения — невероятную усталость и грусть.
— Если бы мы встретились раньше, девушка! Это был бы чудной союз: ты бы скучала, я — страдал, — усмехнулся Киндар своим мыслям, — но твое предложение опоздало, Лиандра.
— Почему, Киндар?
— Мне столько лет, что неудобно говорить и стыдно переспрашивать: недавно перевалило за два столетия. Для эльфа, принимавшего эликсиры молодости всю свою жизнь, это — приговор. Однажды отказавшись от них, я обрек себя на медленное, неотвратимое угасание. Я молод внешне, но чувствую, как с каждым днем тают силы. Природа мстительна, Лиандра, нельзя идти против ее законов. Мне остался год, возможно — пять, кто знает? Я также сильно устал жить, насколько боюсь умереть.