— Ну-ка не брыкайся! Тоже мне, норовистая!
Сопротивляться Гвидо было бессмысленно. Разбойник притащил странницу в центр зала и оставил на всеобщее обозрение.
— Ох, что я вижу! — протянул Гервант, — да такую страшную девку даже из портового борделя взашей выгонят, а она в мой дворец чревоугодия ломится! Ты смелая или тупая? Или одновременно не повезло? Гвидо, мой мальчик, ты знаешь, что делать!
Иной раз главарь выражался так мудрено, что его желания приходилось угадывать. «Мальчик» Гвидо понял не все слова Герванта, но уловил общий смысл. Или ему показалось, что уловил:
— Куда прешься без стука? Трактир нами занятый! Иди отсюда, покуда цела!
«Меня тащили внутрь, чтобы выгнать?» — на испуганном лице странницы промелькнуло недоумение. Она попятилась было к выходу, но тут посмотрела в лицо Герванту.
— Дверь-то заприте уже, — хмыкнул он.
Главарь оглядел ее с головы до пят тяжелым тягучим взглядом, от которого девушке захотелось закрыться, хоть рукой. Ей показалось, что разбойник не смотрит на нее, а целится. Гервант задумчиво почесал щетинистый подбородок.
— Эх, Гвидо, Гвидо. И ты туда же! Меня считают зверем и сволочью, а я справедлив и добр. Отмыть девчонку, накормить, одеть по-человечески — вот что я имел в виду. И вообще, в этой забегаловке баб больше, чем надо, они-то на что?
С этими словами Гервант уставился в округлую, как две тыквы, грудь жены трактирщика. Сметливая баба быстро просекла, чем задобрить грабителя.
— С нашим удовольствием, господин, не извольте гневаться. Отмоем, оденем. И глазом не моргнете, как сделаем хорошенькой, будто куколка.
Схватив девушку за руку, она зашипела:
— Не стой столбом! Пойдем, пока твоей кровью полы не вывозили! Принесла тебя нелегкая, не подают у нас!
Разбойники проводили их смешками и пожеланиями легкого пара. Иногда Гервант был слишком крут, всегда отчаянно хамил, но и развлекаться умел. Вечер сулил новые забавы.
Беспомощно оглядываясь по сторонам, странница не заметила руку, мелькнувшую у ее пояса. Сверкнуло маленькое лезвие, и кошель с деньгами дварфа исчез.
— Всю выручку за неделю забрали, а нажрут и того больше, ироды окаянные! — не стесняясь в выражениях, причитала трактирщица, подталкивая девушку вверх по крутой лестнице, — а теперь еще ты им понадобилась — сколько я сейчас одежи на тебя изведу, не считая воды?
Мансарда трактира делилась перегородкой на две части: общую залу с рядами тюфяков на полу для случайных постояльцев — «стойло» в морейском просторечье, и хозяйские комнаты, куда странницу и отвели. Пока другая баба готовила «ванну» — носила воду в дубовую колоду, а трактирщица рылась в комоде, девушка подошла к окну, забранному деревянными ставнями — о такой роскоши, как стекла, в морейских селениях и не мечтали. Потихоньку потянув ставень на себя, девушка выглянула наружу, но разглядеть, какие сюрпризы ждут на земле, не смогла.