— Вот отродье архонтское! Вы только посмотрите — при всем честном народе эдакое малевать, да на площади!
— А, может, у нее меч запрятан, мало ли?
— Это где же? Да на ней, кроме вшей, ничто не спрячется!
Раздались смешки, но веселье было недолгим:
— А вдруг — подосланная она? Сейчас как выскочат архонты и порубают нас в капусту! А если не они — так люди наместника! Невелика разница, кто брюхо вспорет!
На мгновение наступила тишина. Самые благоразумные жители Готы одумались, похватали свое барахло и поспешили от греха подальше.
— Архонты — в Готе? Да откуда?
— Оттуда! Проклятый тракт под боком, забыли?
Толпа рассасывалась, уступая место городской страже.
— Именем Императора и наместника Готы: приказываю разойтись! — чей-то солидный бас приводил зевак в чувство, а торговцев — в отчаяние.
— Все по домам! Живо! — вторили ему голоса легионеров, добавляя к приказу доходчивые ругательства.
— Берем каждого пятого!
Народ разбегался с площади со скоростью ошпаренных тараканов. Арестованных горожан отпустили в тот же день, прочитав серьезное внушение, а нарушительницу спокойствия отвели в крепость Готы. Ей предстояло ответить за преступление по всей строгости закона.
* * *
Плеть ударила по спине. И еще раз. Все вопросы давно прозвучали. Страницу избивали молча, выполняя приказ, а она только вздрагивала, смутно понимая, что ответ «я ничего не знаю» слишком напоминает ложь. В желании сломить упрямство преступницы, пытатели перестарались и едва не убили ее в первый же вечер, но на утро она снова открыла глаза. И все повторилось.
— Не в себе девка. Я бы отпустил на все четыре стороны, но наместник…
Голос грязно выругался. Подвешенная за руки лицом к стене, странница видела лишь тень говорившего. Пусть постоит там подольше, загораживая своим телом тепло факела! Изуродованную плетьми спину жгло и огнем, и холодными сквозняками подземелья, а не кричать от боли становилось все труднее.
— Одень ее. Сир Годфри желает поразвлеч… допросить сумасшедшую сам. Вот и я послушаю, демон меня задери!
— Слушаюсь, сир.
Разорванное платье зашили прямо на теле, как попало протыкая лохмотья хомутной иглой и стягивая суровой ниткой. Сам наместник Готы спустился в тюрьму, чтобы с преступницей поговорить!
Годфри ванн Вердену было от силы лет двадцать. Протеже знатных родственников, он пока не успел вписать свое славное имя в историю Эймара, но собирался доказать преданность Императору добросовестной службой. Незначительному посту в столице сир Годфри предпочел высокую должность в провинции, и до сегодняшнего дня не сильно сожалел, что променял удобства Аверны на непролазную грязь Готы.