Курс психологии я изучал в весьма ограниченном объеме, но все ж таки адвокатом работаю, много историй приходилось узнавать и выслушивать. Диагноз я поставил такой: возвращение Насти к своему первому парню — это способ заиметь отношения, которые не могут принести страданий в случае их разрыва. Вроде и есть парень, и довольно эффектный. А вроде и ничего страшного не случится, если он куда-нибудь исчезнет. Вот и все, ничего сложного…
***
Своими психологическими изысканиями я не стал делиться с подзащитной. Никому не может быть приятно, если на него смотрят как на подопытного кролика. К тому же мне необходимо было разобраться в более важном вопросе.
— Настя, для того чтобы вытащить вас из этого учреждения, я должен представить себе картину преступления. Во всех подробностях. Прошу вас, соберитесь с мыслями и расскажите мне о вашей вечеринке на озере Радужном. Кто что делал, кто куда ходил, кто что сказал… Любая мелочь может иметь решающее значение.
— Мне даже напрягать память не надо, — пожала плечами красавица, — потому что такой же вопрос мне не далее как вчера задавал следователь, и я ему все в подробностях рассказала.
— У меня на руках есть копия протокола вашего допроса, я с ней ознакомился, — кивнул я, — и все же мне хотелось бы услышать ваше изложение событий в устной форме. Например, меня очень интересует ваша ссора с Абрамовым… С чего она началась?
***
Настин рассказ полностью соответствовал тем показаниям, которые она давала вчера следователю Харченко. По ее словам, ссора на берегу озера вспыхнула практически на пустом месте, равно как и многочисленные ссоры в течение последних месяцев. Со стороны отношения Трофимовой и Абрамова выглядели вполне пристойно, их опять считали парой. Но это была уже не та пара, что раньше. Постоянно «искрило». Настя раздражалась по любому поводу, из-за неверного слова или неловкого жеста. А ведь истеричкой она никогда не была. Мой юный друг Сергей, общавшийся с ней весьма близко в прошлом году, говорил, что по отношению к нему она никогда не позволила себе ни одного незаслуженного слова, и все ее реакции на внешние раздражители были совершенно адекватны. А вот с Колей, значит, было не так… Ну что ж, и в этом тоже нет ничего удивительного. Ей же никто лоботомию мозга не делал, и забыть про скотскую измену Абрамова она не могла бы при всем желании. Вся нервозность и вся раздражительность идут из той пренеприятнейшей ситуации, больше неоткуда.
Так получилось и в субботу. Брат Насти Максим невзначай обронил какое-то полушутливое замечание, в духе того, что вот, мол, из всех ухажеров моей сестры Колян самый нормальный. Максим сестриных кавалеров обычно не жаловал, со всеми, с кем Настя его знакомила, общался сквозь зубы. Так что в его хвалебном замечании, скорее всего, присутствовал сарказм, и Коля вполне мог его почувствовать. Агрессивно и нелицеприятно высказался про бывших мужчин Насти, сказал, что их вообще неуместно сравнивать с ним, самым-пресамым лучшим… Настю такие высказывания разозлили, она несколькими хлесткими фразочками спустила парня с небес на землю. Припомнила ему ту ситуацию со «списком девственниц»… Как говорится, из искры разгорелось пламя.