От ответа Катю освободил, подошедший к ним Виктор. Едва заметив ее, он сразу потерял интерес к полицейскому, который, чем больше русский наседал на него со своими требованиями, становился только молчаливее и отчужденнее:
— Не углядел я за тобой, Котенок, — он смотрел на нее с таким беспокойством и тревогой, что Катя, с нарочитой беспечностью сказала:
— Да не переживай ты так. Вот, увидишь все, обойдется, — сама в это слабо веря.
Он кивнул, кажется тоже нисколько не поверив ей.
— А как же выставка? — беспомощно спросила Зоя вслед уходящей в сопровождении полицейского, Кате. — Что теперь будет? — повернулась она к Виктору. В ответ тот только пожал плечами.
Приятная прохлада обволокла ее, успокоив разгоряченную кожу, как только Катя оказалась в машине полиции. В ее салоне работал кондиционер. Опустив на лицо темные, солнцезащитные очки, Катя напряженно размышляла о том, как ей быть, благо ее сопровождение не докучало ей. Полицейский и шофер, сидевшие впереди, изредка переговаривались между собой или отвечали на хриплые, трещащие от помех, позывные рации.
Катю сильно тревожило то, что с алиби у нее ничего не выходит. Одно, что она могла сделать — это молчать, пусть даже в Таиланде при аресте такого права и не существовало. Она поданная другой страны и точка. Но с другой стороны, отмалчиваясь, она позволит навесить на себя всех собак — обвинения в убийствах, которых она не совершала, а что так и будет, ей ясно дал понять Вонг. Ее дело безнадежно еще и потому, что полиция всеми силами будет прикрывать неприглядную деятельность одного из своих, а именно следователя с труднопроизносимой фамилией, чтобы скрыть от всех истинное положение вещей.
Алиби у нее не было, наедятся не на кого и ни каких шансов выпутаться из всей этой скверной истории. Внутреннее ее состояние напоминало эпизод из «Бриллиантовой руки»: когда в поднимаемом вертолетом автомобиле, мечется насмерть перепуганный Козодоев-Миронов, истерично выкрикивая хмурому Папанову: «Что делать! Что делать, Лелик!», «Сухари сушить» — следует философский ответ. Она закрыла глаза и в отчаяние взмолилась.
Приехали, как-то неожиданно, быстро. Перед ней услужливо распахнули дверцу и девушка, выйдя из машины, вслед за полицейским вошла в старинное, но добротное, недавно отреставрированное здание, с гербом Таиланда над парадной дверью. Здание внутри было модернизировано. Везде хром, стекло и мрамор. Лифт поднял их наверх, мягко остановился на нужном этаже и бесшумно раздвинул створки. Они прошли по безлюдному коридору к высокой двустворчатой двери, которую полицейский, потянув за медную ручку, открыл перед ней. Отступив в сторону, он пропустил Катю вперед и, едва она вошла, тихо прикрыв ее, занял рядом с ней свой пост.