Генерал первым, вошедший в лифт, сделал движение задержать его, но Вонг уже нажал кнопку спуска. Она могла бы успеть, но по мере того как подходила к лифту, ее шаг замедлялся. Все это время Вонг упорно смотрел поверх ее головы и, когда она остановилась у, медленно сдвигающихся створок, они посмотрели друг другу в глаза. Створки мягко сомкнулись разделяя их.
Глядя на плотно сомкнутые, безликие двери лифта, Катя поняла одно: чтобы она ни сказала Вонгу, это уже не имело значение. Слишком ясно увидела она в его взгляде неприязнь и отчуждение. Еще бы! Она стала причиной его унижения, больно задев его мужское самолюбие. Видимо то, что ей тоже досталось и ее выставили пьяной развратной шлюхой, в счет не шло. Да, они оба продирались через крючья унижения, что разодрали их души чуть ли не в лоскуты, но видимо такой была цена свободы.
Подошел Семен Геннадьевич, отдал сумочку, и вызвал соседний лифт.
— Не расстраивайся. Главное, что для тебя все закончилось благополучно, — подбодрил он ее, когда они спускались на первый этаж. — Признаться, я даже не рассчитывал вытащить тебя, а вот подишь ты….
Они вышли из здания и он повел ее к своей «Хонде». Устроившись за рулем, Семен Геннадьевич сразу же включил кондиционер.
— Уф-ф, сколько живу здесь, а никак не могу привыкнуть к этой жаре, — пожаловался он, отдуваясь и выруливая со стоянки. — Отвезти тебя в отель?
— Только не туда, — устало покачала головой Катя, глядя в окно.
— Ясно. А куда хочешь?
— Туда где можно как следует напиться и накуриться.
— Курить я тебе не дам, а то привыкнешь. А вот, насчет выпить могу устроить, если конечно возьмешь меня за компанию.
— Возьму.
— Тогда едем гулять в старую часть города. И не переживай ты так из-за этого мужика, а, Катюх? Вернется он к тебе. Судя по тому, как он за тебя бился, ты для него «не легкая интрижка». А пока он чудит, мы с тобой как следует, напьемся.
— В стельку, — решительно кивнула Катя, за эти несколько часов, лишившаяся всех своих иллюзий.
По проспекту они доехали до крепостной стены, отделяющей старый город от новых построек и, миновав ворота, въехали в его узкие улочки, петляя и путаясь в них, пока, в конце концов, не застряли между фруктовым лотком и осликом, груженным корзинами с зеленью. Семен Геннадьевич долго сигналил, а потом, потеряв терпение, принялся орать, показывая рукой, чтобы отогнали осла с дороги. Ослик, привыкший к уличному крику, меланхолично жевал, поводя длинными ушами, а его хозяин лишь вяло отмахивался от нервного фаранго, не спеша сгружая корзины с салатом.