Мы выпили за успех и доели рисовый крем в уютном молчании. Перед тем как я ушел, Патриция попросила звонить ей из Сэлена, если мне вдруг понадобится ее помощь, и заехать к ней, как только вернусь в Осло. Я обещал все с легким сердцем. Неприятно признаваться, но я приходил в ужас, представляя, где бы сейчас был, если бы не Патриция. Я по-прежнему не понимал, как схватить убийцу. Беспокоило меня и другое. Что, если Патриция захочет выдвинуться на первый план? Ведь ее роль в расследовании убийства, несомненно, велика. Правда, до тех пор она никак не выражала стремления к публичному признанию.
Пока главным для нее было желание найти убийцу. Я вспомнил, как сам волновался в юности, во время первой охоты на зайца, и испытал еще более захватывающее желание надеть наручники на убийцу, лишившего жизни Харальда Олесена и Конрада Енсена и ухитрившегося остаться незамеченным. Больше я уже не сомневался в том, что Конрада Енсена тоже убили. Более того, мне делалось стыдно, когда я вспоминал, как долго не соглашался с выводами Патриции.
Перед уходом я сказал ей, что перед тем, как ехать в Сэлен, еще раз осмотрю место преступления и поговорю с жильцами. Она одобрительно взглянула на меня. Вполне разумный шаг – попросить жильцов оставаться в пределах досягаемости начиная со второй половины дня пятницы и до конца выходных. Однако она настоятельно советовала мне никому не говорить, куда я еду. Любые упоминания о Швеции или Сэлене могут встревожить одного или нескольких жильцов. Мы расстались в прекрасном настроении, полные оптимизма и надежд на завтрашний день.
5
Вечерний обход жильцов дома номер 25 по Кребс-Гате обошелся без драм. Казалось, весь дом охватило затишье перед бурей, и теперь, когда жизнь теплилась лишь в четырех из семи квартир, ему не суждено было продлиться. Небо было низким; шел проливной дождь.
Жена сторожа сразу открыла мне дверь своей квартирки в подвале; она обрадовалась, узнав о том, что Даррел Уильямс возвращается, и обещала известить меня, когда он приедет. Кроме того, она положительно ответила на все мои вопросы. Пока в здании было тихо.
Андреас Гюллестад открыл дверь почти сразу после того, как я позвонил, с обычной улыбкой. Как всегда, он предложил мне кофе с пирогом. Признался, что немного встревожился, когда чуть раньше заметил мою машину, а вчера вечером у Даррела Уильямса допоздна горел свет. Он поблагодарил меня, когда я сказал, что Уильямс вернется завтра и будет ждать последних допросов, они пройдут в выходные.
– По выходным я и так редко куда-то выбираюсь, – заметил он с обычной жизнерадостной улыбкой. Его слова звучали очень знакомо, но прошло несколько минут, прежде чем я вспомнил: несколько дней назад почти то же самое сказала Патриция.