По его мнению, далее добавил мой собеседник, Харальд Олесен всегда был прогрессивно мыслящим человеком в вопросах международных отношений и потому считался верным другом США. Однако он не может себе представить, чтобы американцы оказались так или иначе замешанными в политическом убийстве на территории Норвегии. Более того, совершенно немыслимо, чтобы они избрали своей жертвой, если можно так выразиться, давнего друга, который к тому же в последнее время не занимал важных государственных постов. Такие элементарные вещи должен понимать любой, кто обладает умом выше среднего. Если я позволю ему, в силу его большого опыта, дать мне совет, он рекомендует искать преступника в кругах экстремистов-маргиналов, крайне правых или крайне левых. Диктаторы правого и левого толка одинаково безумны…
Произнеся последнюю фразу, Еспер Кристофер Харальдсен заявил: ему очень жаль, но скоро он должен быть в суде на важном слушании. Я понял намек, пожал ему руку и поспешил удалиться.
Теперь у меня имелось бесспорное доказательство того, что слухи о властности и уме Харальдсена – правда. Но пришлось признать, пусть и неохотно, что слухи о его надменности и упрямстве также небезосновательны. Что же касается моего дела, пришлось смириться с поражением. От Еспера Кристофера Харальдсена я не узнал ничего нового ни о связях жертвы на посту министра, ни о его работе в Осло в годы войны.
Пора было готовиться к встрече с еще одним героем моей юности, который, как я надеялся, сумеет пролить больше света на политическое прошлое Харальда Олесена и возможный американский след.
3
В последнее время мои родители поднялись в высшие слои общества, а родственники по материнской линии решительно буржуазны, но мой отец и дед по отцу в прошлом были видными членами Норвежской рабочей партии. Мои политические симпатии принадлежали той же партии, хотя я не поднялся выше небольшой должности в полицейском профсоюзе. В детстве и юности я слышал много хорошего о руководителях партии. Ховард Линде занимал среди них особое место. Мои родные восхищались его дальновидностью, непримиримым отношением к диктаторам и борьбой за военное перевооружение Норвегии. Так что я заметно волновался, входя в штаб-квартиру Рабочей партии. Мне предстояло познакомиться с живой легендой. Было очевидно, что все служащие по-прежнему высоко ценят его. Секретарша среднего возраста, которая вышла встретить меня, просияла, когда я назвался, и заверила, что меня ждут.
В кабинет секретаря Линде я входил не без трепета: Линде тоже отличался вспыльчивостью. Однако я был приятно удивлен. Ховард Линде, в джинсах и клетчатой рубашке, встретил меня радушно. Он широко улыбнулся и пожал мне руку. К моему удивлению, Линде сразу вспомнил моего отца.