Халед же, наоборот, чувствовал себя здравомыслящим, как никогда.
Джиджи быстро поняла, что они направляются к выходу. Он все еще нес ее на плече, как доску для серфинга, мимо толпы глазеющих на них танцовщиц, рабочих сцены, охранников кабаре, которые даже не попытались их остановить.
– Отпусти меня! – кричала она. – Ты совсем спятил?
– Да.
– Куда ты меня тащишь?
– Подальше отсюда.
– Немедленно верните меня на сцену, господин Китаев! Я должна продолжить выступление.
– Господин Китаев? – прорычал он.
– По-моему, на работе стоит придерживаться рамок приличия.
– Это ты здесь работаешь, а не я.
– Я никуда с тобой не пойду!
– Не повезло тебе. В этот аквариум ты больше не вернешься!
– Это мой номер!
– Сегодня парижане хотят тебя утопить, а эти придурки-братья подумали, что засунуть тебя в чан с водой перед пышущей злобой толпой – хорошая идея!
– Никто не хочет меня утопить, кроме других девочек из шоу, а ты только подлил масла в огонь!
Он продолжал идти.
– Ты не можешь просто взять и вынести меня отсюда! Что скажут люди?
– Только то, что они и так уже говорят, – прорычал он. – Что я не могу держать свои руки подальше от тебя.
Позади них уже слышались крики, но Халед ногой открыл входную дверь.
– Ты не можешь вытащить меня на улицу, я же голая!
– Я в курсе, – холодно ответил он.
Холодный ночной воздух пробрал ее до костей, но она почти мгновенно оказалась в теплом салоне его внедорожника. Халед прыгнул вслед за ней, и автомобиль сорвался с места. Джиджи переползла к противоположной двери, скрестила ноги и прикрыла ладонями грудь. Она была голой, мокрой и униженной.
– Ты с ума сошел? – взорвалась она.
Халед потянулся к ней, но Джиджи оттолкнула его ногой.
– Не трогай меня, извращенец!
Двенадцатисантиметровая шпилька зацепилась за карман его джинсов, и туфля упала с ее ноги. Халед схватил вторую ее ногу и осторожно снял с нее туфельку. Он опустил окно и выбросил туфли.
– Эти туфли – собственность «Синей птицы»! – Она не верила своим глазам. – Они ручной работы!
– Папарацци шныряют по всему театру. – Он рыкнул так, будто она в этом виновата, и Джиджи втянула шею, как черепаха. – Я хочу знать, как они попали в здание.
– Я-то здесь при чем? Им нужен ты!
– Не будь такой наивной, – проворчал он. – И хватит уже молотить меня ногами.
– Тогда выпусти меня из машины! Что ты делаешь? – Она начала брыкаться, когда Халед попытался засунуть ее руку в рукав своего пальто.
– Одеваю тебя, – нетерпеливо сказал он. – Прекрати дергаться!
– Не нужно мне твое пальто! Я хочу вернуться в театр!
Она все же укуталась в пальто в попытке сохранить остатки гордости. Одно дело оголяться на сцене, когда зрители видят ее издалека, и совсем другое – перед мужчиной, который ее еще даже поужинать не сводил!