– Интересно, – сказала Сумирэ.
– “Судно потерпело крушение, и тебя выбросило на необитаемый остров. В спасательную шлюпку удалось сесть лишь тебе и еще одному коту. Вас носило по волнам в открытом море, пока, наконец, не прибило к необитаемому острову, на котором одни скалы и нет ничего, похожего на пишу. Источников с пресной водой – тоже. В лодке есть немного галет и воды: одному человеку можно кое-как протянуть дней десять”. Что-то в этом роде, примерно так она говорила.
На этом месте монахиня обвела нас всех взглядом и хорошо поставленным голосом, который было слышно в самых дальних уголках аудитории, сказала следующее: “Закройте глаза и постарайтесь представить себе такую картину. Вы вместе с котом оказались на необитаемом острове. Одинокий остров, затерянный в море, и нет никаких шансов, что за десять дней кто-нибудь придет на помощь. Когда кончится еда и вода, вы, скорее всего, умрете. Как вы поступите? Скажете, что кот страдает с вами на равных, и будете делиться с ним теми крохами еды, что у вас есть?” Монахиня замолчала и снова посмотрела на нас. Затем продолжила: “Нет. Это ошибка. И правильнее, если вы не будете делиться едой с котом. Почему? Потому что вы – благородные существа, избранные Богом, а коты – нет. Так что эти галеты вы должны съесть сами, в одиночку”, – очень серьезно сказала монахиня.
Сначала я решила, что это, должно быть, шутка. А дальше – раз! – и последует веселая ударная фраза, в которой заключена соль всего анекдота. Однако ничего подобного не прозвучало. Монолог монахини плавно перетек к таким вопросам, как достоинство личности и общечеловеческие ценности, а я так и зависла в полном недоумении на том же месте, где меня оставили, – с котом на необитаемом острове. Непонятно, что за суровая необходимость заставила ее говорить с детьми, только-только поступившими в эту школу, именно о таких вещах? Я до сих пор не могу этого понять.
Сумирэ серьезно задумалась.
– То есть получается, что в конце концов можно съесть и кота?
– Ну не знаю. До этого наша монахиня как-то не договорилась.
– Вы католичка? Мюу покачала головой.
– Нет. Просто эта школа случайно оказалась рядом с нашим домом, вот меня туда и отдали. Да, еще форма в ней была очень красивая. Я была там единственной не-японкой.
– Вам неприятно об этом вспоминать?
– О чем? Что я кореянка?
– Да.
Мюу снова покачала головой.
– Моя школа была очень либеральной. Правила жесткие, это правда, а среди монахинь попадались странные, чудаковатые личности, но сама по себе атмосфера была очень прогрессивной, и никакой дискриминации. Нет, ничего плохого я не чувствовала. У меня появилось несколько хороших подруг, да и вообще мне нравилось в школе, как-то было радостно. Конечно, всякие неприятные истории в жизни тоже случались, и не раз, но позже, когда я выросла, стала самостоятельной. Хотя, если говорить о неприятностях, то у кого их не бывает? Только у каждого – свои.