Она пристально разглядывала себя в зеркале гостиной, включив большую пыльную люстру и хрустальные бра. Камин полон окурков, золы и мусора, зеркальный овал над ним, в потемневшей бронзовой раме, засижен мухами, а в нем — зябко ежащееся тело, которое показалось Дикси чужим.
«Ну, что мне делать с тобой, дешевая дрянь — добить наркотой или помочь выкарабкаться? Чего же ты хочешь, а? — Дикси подняла стоящую на камине вазу и уже собралась запустить её в свое отражение. Телефонный звонок остановил её. В трубку Дикси вцепилась, как в спасательный круг. Звонил Жорж Самюэль.
— Слава Богу, это ты, Жорж! Мне что-то страшно в последнее время. Не собираешься снимать «ужастики»? Я как раз подойду на роль маньячки-убийцы. — Она нервно смеялась, стараясь унять дрожь.
— Дикси, ты «отличный парень», честное слово. Я имею ввиду, что, наснимав с твоим участием кучу гнусностей, не потерял уважения. Ведь мы смогли бы сделать что-то стоящее, правда? Только я совсем на нулях, детка. А кому нужны заумные неудачники?
— Тебе тоже хреново, маэстро. Эх-ма! Почему это стоящие ребята обречены на вымирание, как мамонты, а гнусные амебы, вроде старой шлюхи Эльзы Ли и её «консультанта» — процветают?
— Подлинный талант должен жить впроголодь, — усмехнулся Жорж. — А я, как оказалось, не подлинный, я хочу есть! И жить по-людски, и работать до одури, но не на Эльзу Ли!
— Не приглашаю к себе похныкать вместе, боюсь ничего путного не выйдет. Мне самой необходим хороший доктор.
— Вот что я тебе хотел сказать, детка: не дури. Поняла? Вилли был и Вилли ушел, забрав с собой «игрушки»… Ларсена нашли вчера мертвым и, говорят, перед тем, как всадить себе в вену тройную дозу, он перевел кое-какие деньги в Мюнхенскую лечебницу, ту, где лечат наркоманов… Эй, ты где?
Выскользнув из рук Дикси, разлетелась на паркете китайская ваза.
— Я тут, Жорж. Невероятно… Монстр стал человеком. У Вилли хватило сил, чтобы остановиться, не спустив все до копейки. В нем что-то было, ведь правда? Что-то значительное…
— А в тебе есть. Есть, Дикси! И ради этой неведомой искорки настоящего чуда ты должна сохранить себя. Ну постарайся, а?
— Я попытаюсь, Жорж, — её голос дрожал и в глазах набухла горячая влага.
— Мне бы так хотелось знать, что я не обманул тебя, как обманываю всех. Что не завлек своими не осуществившимися мечтами в болото и не утопил в нем… — Жорж звучно высморкался. — Вот размазня!
— А я бы хотела когда-нибудь сыграть в комедии, такой развеселой и яркой, и чтобы снимал её ты… Я постараюсь дождаться этого. — По щекам Дикси катились слезы. Она оплакивала всех — Вилли, Жоржа, себя…