Йохиму ничего не оставалось, как поцеловать величественно протянутую ему руку и улыбнуться, поскольку тотчас же после церемонного представления на лице m-m Дюваль появилась озорная, ободряющая улыбка и приунывшему было гостю даже показалось, что левый глаз хозяйки весело подмигнул ему: Зовите меня просто Фанни.
Дальше все пошло как-то просто: ужин в столовой без ритуала смены блюд и рюмочно-салфеточного этикета, пугавшего Йохима с детства, с хорошим французским вином и светской болтовней m-m Дюваль, старавшейся говорить для немецкого гостя медленно, членораздельно, избегая серьезных тем. Йохим узнал, что более удачливый двойник Дани прибыл в Ниццу на съемку фильма, в котором его партнершей будет Роми Шнейдер — бывшая жена Делона, а ныне замужняя женщина — мать, бросившая в Берлине своего пожилого мужа-немца, что само по себе уже означает скандал. Курортный сезон в разгаре. Ожидаются приемы и презентации новых кинолент, для участия в которых собирается парижский бомонд. В связи с этим в магазин m-m Дюваль поступила партия новых духов Коко Шанель, лично патронирующей элегантнейшую кинозвезду Роми Шнайдер.
Обсудили нынешних претендентов на участие в Каннском фестивале, вспомнили Филлини и Висконти, а также показ летней коллекции мод ведущих парижских модельеров, в котором явно проявились симпатии к анархическому молодежному стилю и восточной экзотике. Кое-кто из второстепенных манекенщиц даже обрился наголо, подражая кришнаитам.
— Представьте себе, молодые люди, — Фанни изобразила гримаску шокированной вульгарностью институтки, — Корден и Сен-Лоран выпустили своих девушек на подиум босыми с голыми животами! Обвешали несчастных пластмассовыми цепями и амулетами из скобяных лавок. И это не пляжные ансамбли, а платья «для коктейля!» Можете себе вообразить этот «коктейль»? Уж, наверное, не без марихуаны или ЛСД!
Они болтали подобны образом более часа, наблюдая в открытые окна, как исчезают за деверьями последние лучи солнца. Однако, под легкостью непринужденной беседы чувствовалась какая-то настороженность, скрытое ожидание, нависавшее в паузах. Казалось, что Дани и бабушка, понимавшие друг друга с полуслова, к чему-то напряженно прислушиваются. Наконец деревянная лестница, ведущая на второй этаж заскрипела под неуверенными шагами и в комнате появилась женщина.
— Мари, зачем ты поднялась, доктор Лурю не позволили тебе сегодня вставать, — встревожилась Фанни. Но вошедшая, в которой Йохим узнал мать Дани, стояла молча, распространяя в воздухе запах валериановых капель и физически ощутимое напряжение. Круто вырезанные ноздри ее тонкого, с легкой горбинкой носа трепетали от волнения, глаза, устремленные на сына, презрительно щурились.