— Потерпи, Тяпка, найдём здесь кого-нибудь живого, и я обязательно придумаю, как добыть тебе еду, — сказала я кролику с фонтанообразным хвостом, взяла его на руки и поцеловала в мягкий нос. Мерцатель тут же заурурукал.
Так я и вышла из комнаты: умытая, тоже голодная, с карманами, полными блестящих бусин, которые мне удалось выдрать из волос, с урчащим и светящимся кроликом на руках. На этом моё везение закончилось.
Вы бродили когда-нибудь по лабиринту? Не с уверенной важностью, когда знаешь выход и чётко отщелкиваешь нужные повороты, а с нарастающей паникой, что ты вообще не понимаешь, куда нужно идти.
Вначале я шла по длинному коридору (вроде как точно по такому уродливый Геллан привёл меня в мою спальню и вроде как мы никуда не сворачивали). Затем стены начали «дышать» и колыхаться, по ним то рябь пробегала, то рисунок какой-то появлялся и исчезал. Выныривали вроде бы знакомые мне вещи, но я не могла ни на чём сосредоточиться. От постоянных колебаний вокруг меня начало подташнивать, паника сжимала горло, наступил момент, что ещё чуть-чуть — и я начну визжать. Вместо этого я присела. Сползла по стене, поджала колени к груди, обхватила обеими руками мерцателя и, уткнувшись в тёплую мягкую шерстку, заплакала. Бессильно так, жалея себя, несчастную.
Как ни странно, стена за спиной не шевелилась, а была твёрдой, как ей и положено. Это немного утешало. Здесь и нашёл меня Геллан, заплаканную, с красным носом и распухшими губами. Ну, и в разводах, естественно: мерцательное животное своего света не жалело ни фига, щедро обмазывало всё, к чему прикасалось.
Геллан не стал ржать и даже усмехаться — это радовало. Я и так чувствовала себя униженно.
— Вставай. — он протянул руку.
— Я, кажется, заблудилась, — начала было оправдываться, но он только отрицательно помотал головой:
— Это моя вина. Надо было предупредить, что здесь… всё не так просто. Думал, успею забрать тебя, но ты проснулась раньше. Пойдём.
Я ухватилась за протянутую руку и перешла на рысь, пытаясь приноровиться к широким шагам Геллана.
— Тяпка проголодался и разбудил меня. Мимей больше нет, а чем его кормить — откуда мне знать?..
— Тяпка?..
— Ну, мерцатель. Я так назвала его. Бусины почему-то больше не захотели его любить и размножаться. Надеюсь, ты знаешь, что надо делать.
Он остановился так резко, что я с разбега уткнулась носом в его плечо. Обернулся. Правая сторона прикрыта волосами, и вроде так ничего он мне показался. Не страшный вовсе: улыбается, глаз весёлый.
— Понятия не имею, что надо делать.
— То есть? — я аж поперхнулась. Вид у меня, вероятно, такой дурацкий был, что ему большого труда стоило не засмеяться в голос.