– Ты обязана встать, когда я вхожу в комнату, – объявил он.
– Разве? – Она посмотрела на него с откровенным вызовом. – Насколько я помню, раньше ты предпочитал, чтобы я ложилась.
– Ливви! – шикнул он, торопливо оглядываясь и чувствуя прилив вожделения. – Ты не должна…
– Что именно? – перебила она, понижая голос. – Вспоминать об этом? Извини, Саладин, но лицемерие мне не свойственно. Я приняла запрет на интимные отношения, потому что, поразмыслив, решила, что так будет правильно. Но не рассчитывай, что я буду склоняться до земли и скромно опускать глаза в твоем присутствии.
Саладин не ожидал яростного отпора и на мгновение испытал шок. Ему захотелось одновременно сделать несколько взаимоисключающих вещей: поцеловать Ливви и отправить ее подальше от себя, никогда не видеть ее и неторопливо любоваться ее милым лицом. Он вдруг увидел перед собой единственного человека – женщину, которая никогда не подчинится его воле. Более того, Саладин понял причину: она нужна ему больше, чем он ей.
Он мог бы уволить ее за непочтительность, но тогда пострадает жеребец. Хотя он предложил ей огромную сумму за консультацию, которая, по ее собственному признанию, могла оказаться бесполезной, Саладин подозревал, что деньги не имели для Ливви большого значения. Или он ошибался? Может, упорный отказ от его предложения был всего лишь уловкой хитрого переговорщика? Это предположение стоило проверить.
– Думаю, соблюдение приличий не затруднит тебя, учитывая щедрость вознаграждения за твою работу.
– Не вознаграждение, а оплата за труд, – возразила Ливви. – Ты сам назначил чрезмерную сумму, так что шантаж неуместен. Если ждешь уважения, заслужи его.
– Заслужить? – не поверил ушам Саладин.
– Почему ты так удивлен?
Он усмехнулся:
– В жизни не слышал подобного требования.
Ливви вскочила, сжав маленькие кулаки. Она прерывисто дышала, глядя ему в глаза.
– Я не полная дура, Саладин! – прошипела она. – Прекрасно понимаю, что ты нарочно соблазнил меня, чтобы добиться своей цели. Это сработало.
Он смотрел в золотистые глаза, сверкавшие под стать огненным волосам. Ливви была великолепна в своей ярости. Ему вдруг стало трудно дышать.
– Поверь моему слову, – глухо пробормотал он. – Я сделал это потому, что хотел тебя.
Ливви услышала в его голосе неподдельную страсть, и что-то дрогнуло внутри. О чем они спорят? Ведь ее тело по-прежнему реагирует на него и жаждет прикосновения.
Неужели он чувствует то же самое? Ей показалось, что он сделал едва заметное движение ей навстречу. В этот момент, разрядив напряженность, тишину нарушил громкий трубный звук, похожий на завывание волынки. В растерянности она взглянула на Саладина. Похоже, он тоже вернулся к реальности, потому что, нахмурившись, быстро отступил назад.