Доротея начала инстинктивно двигаться, потрясенная мощной вспышкой охватившего ее желания, увлекаемая водоворотом бурных эмоций. Картер воспламенял ее кровь. Каким образом это происходило, она не могла до конца понять, а знала только, что это интригует и возбуждает ее и что ей хочется большего. Гораздо большего.
Его поцелуй творил чудеса, завораживая ее. Его ладони двинулись вниз по ее шее, вдоль плеч, затем ниже, слегка поглаживая пальцами кожу, когда он исследовал округлости ее груди.
Доротея прогнулась вперед, в жар его прикосновений, безрассудно стремясь к наслаждению, которое он без особых усилий в ней возбуждал. Слишком скоро он прервал поцелуй, хотя напряжение и нервозность в ее теле продолжали нарастать.
Доротея прильнула к Картеру, глубоко и неровно дыша, отчаянно пытаясь придумать, как заставить его снова ее поцеловать. Он прерывисто вздохнул. Она подняла голову. Глаза его были закрыты. Он сжимал переносицу большим и указательным пальцами, стараясь обуздать охватившую его страсть.
– Мы скоро поженимся, – промурлыкала Доротея своим самым соблазнительным голосом. – Поцелуй или два вполне допустимы.
Он провел ладонью по лицу и посмотрел на нее серьезно.
– Все может очень быстро зайти гораздо дальше поцелуев. И как бы сильно я ни желал вас, моя дорогая, я не хочу лишить мою будущую жену девственности на заднем сиденье кареты.
Это грубоватое заявление подействовало на Доротею как ушат ледяной воды. Она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы и отстранилась. От смущения щеки вспыхнули жарким румянцем.
– Я вовсе не имела в виду зайти так далеко, – пролепетала она.
Голос ее слегка дрожал от стыда и унижения. Все тело горело. Наверняка лицо окрасилось в самый непривлекательный оттенок красного. Ей было крайне необходимо ощутить дуновение свежего ветерка на своей разгоряченной коже. Но Доротея не осмеливалась приоткрыть окно, чтобы не привлечь излишнего внимания к своему состоянию.
Разве Картер всего несколько дней назад не поверял ей игривым шепотом свои надежды на то, что она не станет дожидаться произнесения брачных клятв? Разве не пытался соблазнить ее в саду под луной, вызвать бурный, необузданный отклик? Что же так внезапно изменилось? Неужели он больше не испытывает к ней страсти?
Доротея напряглась, но все же осмелилась бросить взгляд на лицо жениха. Пламя жгучего желания в его глазах успокоило ее уязвленное самолюбие. Их жаркие объятия не оставили его равнодушным. Просто Картер лучше умел владеть собой. Осознав это, Доротея почувствовала себя незащищенной, уязвимой.