– Конечно, если вы не будете его усиленно кормить.
Не обращая внимания на его слова, Доротея продолжала подкармливать щенка, которого крепко прижимала к себе, остатками яичницы с тарелки Картера. Когда яичница закончилась, щенок в благодарность облизал ее пальцы, потом протяжно зевнул, свернулся клубком у ее груди и быстро заснул. Улыбнувшись, Доротея осторожно уложила его назад в уютную корзинку.
– Я знаю, чего вы добиваетесь, – сказала она, укрывая собаку одеяльцем. – И честно должна сказать, что это не сработает.
– Право, не понимаю, что вы имеете в виду.
Слабая улыбка мелькнула на ее губах:
– Вы прекрасно знаете. Щенок – это взятка. Изобретательная, от всего сердца, но все равно взятка.
– Взятка за что? За ваше расположение? Странно, я думал, что уже пользуюсь вашей симпатией. Или я ошибаюсь?
– Конечно, нет. Вы мне симпатичны. Я бы не вышла за вас замуж, будь иначе.
– Тогда что вы имели в виду?
– Это взятка за то, чтобы завлечь меня к себе в постель.
Он озадаченно взглянул на корзинку.
– Зачем бы мне это понадобилось? Вы – моя жена. Вы уже говорили совершенно определенно, что будете исполнять свой супружеский долг. Поэтому мне нет необходимости тратить деньги, добиваясь очевидного. – Его голос стал хриплым. – Я мог бы приказать вам сейчас лечь на спину и раздвинуть ноги или опуститься на четвереньки, чтобы я мог взять вас сзади, заставляя ваши внутренние мускулы сжиматься вокруг меня, утопать в своей теплой влажности.
Доротея оцепенела, представив себе эту картину. Она взглянула в его пылающие глаза, полуприкрытые веками, и полностью утратила дар речи. Он понизил голос, звучавший теперь искушающе:
– Помните, как я ласкал вас руками? Губами и языком? Как ваши бедра приподнимались навстречу моим прикосновениям? Как ваше тело содрогалось, достигнув вершины блаженства?
Доротея чувствовала, как сжимаются мускулы горла, и не могла ничего сказать, не могла выдавить ни звука. Сладострастные картины, рождавшиеся у нее в мозгу под воздействием пылких слов Картера, лишили способности говорить. Она изобразила возмущение, но сильно сомневалась, что ей удалось обмануть мужа.
– Леди Атвуд, я не уверена… Ох, прошу прощения, – раздался в дверях спокойный, но немного смущенный голос миссис Симпсон. – Я зайду позже.
– В этом нет необходимости, миссис Симпсон, – поспешно сказала Доротея. – Лорд Атвуд уже уходит.
Глаза Картера вспыхнули непостижимой сияющей синевой. Опасаясь, что он может рявкнуть на миссис Симпсон, чтобы та скрылась, Доротея замерла в ожидании, сама не зная, чего ей больше хочется – чтобы он выполнил ее желание и ушел или чтобы остался с ней наедине и уступил неугасающему влечению, которое настойчиво разжигал в них обоих.