Картер непроизвольно сжал зубы. Это было сказано в шутку, но колкость друга ударила в сердце. Хотя ничего не было сказано прямо, Картер знал, что его друзей удивляет, почему он не остается дома с женой, а вместо этого все вечера и большую часть дней проводит с ними.
Действительно, его жизнь протекала в точности так, как и до женитьбы. По правде говоря, даже лучше, потому что отец перестал его донимать требованиями найти себе жену. Тогда почему он не чувствует удовлетворения от сложившейся ситуации?
– Скажи мне, что ты думаешь о любви? – спросил Картер.
Виконт помедлил, натягивая пальто. Затем с любопытством посмотрел на друга.
– Любви – к чему? К выпивке? К новой партии племенного скота? К паре удобных, превосходно начищенных сапог?
– К женщине, – огрызнулся Картер. «Начищенные сапоги – скажет тоже…»
Бентон помолчал.
– Боже милостивый, только не говори, что ты влюбился в свою жену, – наконец произнес он.
– Нет. – Картер покачал головой. – Но боюсь, что она могла вообразить, будто влюблена в меня.
Бентон скептически поднял бровь:
– Тебе нечего боятся. Она умная, рассудительная малышка – ну, для женщины, разумеется, – опомнится и осознает свою ошибку.
– Не слушай Бентона, – вмешался Даусон. Он собрал карты и положил колоду на середину стола. – Я думаю, тебе чертовски повезло. Леди Атвуд прекрасная женщина. Ты заслуживаешь счастья, которое доставят тебе ее любовь и привязанность.
Неужели Даусон прав? Должен ли он просто принять этот дар любви и удовольствоваться этим? Но с любовью связаны ожидания взаимности. В этом-то и заключалась главная трудность. Потому что Картер больше всего боялся, что не способен полюбить. Полюбить беззаветно, всем сердцем, как она того заслуживала.
Доротея была его женой. Он уважал ее. Обожал, в конце концов. Вместе они могли построить надежную счастливую семью. Именно об этом они договорились, прежде чем пожениться. Именно этого они оба хотели. И на его взгляд, такое неуловимое, переменчивое чувство, как любовь, угрожало этой стабильности.
Разве любви не требуется время, чтобы развиться, вырасти? Как может Доротея быть так уверена в себе, если его постоянно мучают сомнения?
Из-за этого он чувствовал себя слабым и глупым, не способным разобраться в собственных мыслях и в собственных чувствах. Из-за этого испытывал неуверенность и постоянные колебания. Из-за этого выглядел в собственных глазах неумелым и нелепым. Он думал, что, если будет держаться подальше от Доротеи, все как-то разрешится. Решение придет само.
Увы, он жестоко ошибался. То, что он отказывался разобраться с этой проблемой, вовсе не означало, что она перестала существовать. Величайшая ирония заключалась в том, что он слишком заботился о жене, слишком уважал ее, чтобы заявить о вечной любви, пока сам не будет уверен, что чувствует именно любовь.