Он подошел к ней, неожиданно сжал крепко ее ладонь в своей и поднес к губам. Доротея почувствовала, как тело охватил жар, а щеки вспыхнули румянцем. В смущении она огляделась, опасаясь, что ее сестра или зять это заметили. Но они были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на что-то еще.
– Джессон, перестань суетиться! – воскликнула Гвендолин громким шепотом, когда ее муж попытался подложить еще одну подушку ей под спину. – Пожалуйста.
– Конечно, моя дорогая, – согласился Джессон. – Могу я попросить Доротею налить нам чаю?
– Я сама в состоянии поднять чайник, – капризно проворчала Гвендолин.
– Я знаю, просто мне кажется, будет лучше, если в роли хозяйки выступит Доротея.
– Но я бы предпочла оставаться хозяйкой в собственном доме. Не понимаю, почему ты думаешь, что я рада буду уклониться от своих обязанностей, когда…
Гвендолин внезапно прервала свою тираду и уставилась на маркиза Атвуда, словно неожиданно вспомнила, что он тоже присутствует в комнате.
– Прошу вас, не надо из-за меня поднимать суматоху, – дружелюбно сказал он. – Меньше всего мне хотелось бы, чтобы наш визит доставил вам дополнительное беспокойство, миссис Баррингтон.
– Все в порядке. – Глаза Гвендолин наполнились слезами. – Я бы никогда не простила Доротее, если бы она вышла замуж, не познакомив меня с женихом. Мне так хотелось быть с ней рядом во время ее выхода в свет, но беременность этому помешала. Я надеялась, что смогу сопровождать ее в самом начале сезона и побываю на нескольких тихих спокойных приемах, прежде чем мое состояние станет слишком заметно. Но оказалось, что уже через месяц после того, как мне стало известно, что я ношу ребенка, живот мой начал очень быстро расти. – Гвендолин закрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула. – А теперь я открыто рассказала о своем состоянии в смешанной компании. Как это вульгарно и неделикатно! Прошу вас, извините меня, милорд.
Картер добродушно улыбнулся:
– Не хотелось бы вас еще больше расстраивать, миссис Баррингтон, но любой, кто имеет глаза, сразу же поймет, что вы в положении.
Гвен коротко рассмеялась, но затем лицо ее сморщилось.
– Должно быть, я выгляжу ужасно, – шмыгнув носом, сказала она. – Раздулась как корова, хожу вразвалку, как рождественский гусь.
– Ты все так же прекрасна, – нежно проговорил Джессон. – Даже еще прекраснее, когда внутри тебя растет наш малыш.
– Замолчи, Джессон! – оборвала супруга Гвендолин, смерив убийственным взглядом. – Я далеко не дурочка и вижу свое отражение в зеркале.
– Да, и твое положение делает тебя более женственной, более обаятельной, – настаивал Джессон.