В качестве первого свидетеля вызывается крупная шишка из полиции штата. Его фамилия Раскин, и он занимает место на трибуне, чтобы положить начало кампании по решению неразрешимой задачи — оправданию действий полиции в ночь налета на дом Ренфроу. С помощью отрепетированных до неприличного автоматизма ответов на наводящие вопросы Финни рисуется картина «опасного» роста незаконного оборота наркотиков через Интернет, «обескураживающей» вовлеченности в подобную торговлю все большего числа подростков, и все в таком роде. Я постоянно вскакиваю и заявляю протест, поскольку это не имеет никакого отношения к делу Ренфроу.
Трижды отклонив мои протесты, судья Пондер начинает проявлять раздражение. Финни это чувствует и движется дальше. Он пускается в утомительное повествование о том, как полиция штата внедрилась в сеть интернет-торговли наркотиками, чтобы поймать наркодилеров. В общем и целом операция была довольно успешной. В нашем штате им удалось поймать порядка сорока таких преступников. Разве это не свидетельствует об эффективности полиции?
— Вы кого-нибудь еще убили? — выстреливаю я с места, приступая к агрессивному перекрестному допросу.
Потом я спрашиваю Раскина о других арестах. Привлекались ли спецназовцы для вручения ордеров? Случались ли проникновения в дом в три часа ночи? Убивали ли других собак? Направлялись ли танки? Примерно на середине допроса я вынуждаю его признать то, что всем известно уже несколько месяцев: они ошиблись домом. Однако его нежелание признать это подрывает доверие к сказанному им раньше.
Через пару часов я превращаю Раскина в запинающегося дурачка, который спит и видит, как бы поскорее унести ноги из зала суда.
Когда мои клиенты безусловно виновны, я часто веду себя ханжески льстиво. Но если мой клиент невиновен, я держусь заносчиво и всячески демонстрирую превосходство. Я знаю за собой такой грех и прилагаю все силы, чтобы создать впечатление, по крайней мере у жюри присяжных, что вообще-то я очень даже неплохой малый. В принципе, их ненависть ко мне меня совершенно не волнует, лишь бы она не распространялась на моего клиента. Но при защите такого достойного человека, как Даг Ренфроу, исключительно важно, чтобы меня воспринимали как усердного, а не язвительного адвоката. Нетерпимого к несправедливости и заслуживающего доверия.
Их следующий свидетель — лейтенант Чип Самеролл, командир группы захвата. Его доставляют из комнаты для свидетелей и приводят к присяге. Как всегда, на нем форма с невообразимым количеством нашивок и медалей. Полная парадная форма со всеми полагающимися атрибутами, за исключением разве что табельного оружия и наручников. Он самоуверенный придурок с военной выправкой и мощным торсом, стрижка — короткий ежик. Во время снятия показаний мы с ним успели «обменяться любезностями», и я смотрю на него с подозрением, как будто он уже лжет. Финни подробно расспрашивает его о впечатляющей личной подготовке, богатом опыте и героическом послужном списке. Они методично разбирают временные параметры эпизода с Ренфроу. Самеролл изо всех сил старается отвести от себя стрелки, повторив несколько раз, что просто выполнял приказы.