Время от времени я навещаю кое-кого из клиентов. Эти небольшие по расстоянию поездки вытаскивают меня из города на целый день. Мы с Напарником едем в тюрьму общего режима, любовно названную «Стариной Роузбергом» в честь губернатора 30-х годов прошлого века, который под конец жизни и сам сюда угодил. Он и умер здесь же, в тюрьме, носящей его имя. Я часто задавался вопросом, каково это сидеть в тюрьме, имеющей твое имя. Рассказывают, будто его семья пыталась добиться условно-досрочного освобождения, чтобы он мог умереть дома, но тогдашний губернатор этого не позволил. Они с Роузбергом были кровными врагами. Родственники попытались изменить название тюрьмы, но это лишило бы всю историю пикантности, и законодатели отказали. Так что официальным названием тюрьмы по-прежнему остается «Исправительное учреждение Натана Роузберга».
Нас пропускают через главный вход, и мы оставляем фургон на стоянке для посетителей. С вышки с нас не спускают глаз два вооруженных мощными винтовками охранника, как будто мы можем пронести оружие или фунт-другой кокаина. Больше им следить не за кем, поэтому все внимание обращено на нас.
Когда Напарника оправдали за убийство наркополицейского, он попросился ко мне на работу. Я никого не принимал на работу ни тогда, ни потом, но ему отказать не смог. Его снова толкали на улицу, и без моей помощи он бы либо погиб, либо снова угодил за решетку. В отличие от большинства своих друзей, он окончил среднюю школу и даже начал учиться в общинном колледже[4]. Я оплатил дополнительное обучение, главным образом в вечернее время, и он очень быстро сдал экзамены и получил диплом специалиста в области права без высшего юридического образования.
Напарник живет с матерью в муниципальной квартире. В их доме много больших семей, однако традиционные, состоящие из отца, матери и детей, тут исключение. Отцов нет почти нигде — они либо сидят, либо сбежали и производят новых детей в другом месте. Обычно хозяйкой квартиры является бабушка — многострадальная душа с кучей детворы, брошенной на ее попечение. Причем дети могут быть как родственниками, так и совершенно посторонними. Половина матерей сидит в тюрьме, а другая не разгибает спины на двух-трех работах. Почти в каждой семье хаотичный поток то появляющихся, то исчезающих молодых родственников никогда не иссякает. Главная забота в этих семьях — следить, чтобы дети ходили в школу, держались подальше от банд, остались живыми и, если повезет, не попали в тюрьму. Напарник считает, что половина детей все равно пойдет по кривой дорожке, а большинство мальчишек угодят в тюрьму.