Фиона — старшая сестра — сомневается:
— Но они убили нашу маму.
— Да, это так, но в ее убийстве никого не обвинят. Будет проведено расследование, подключат экспертов и тому подобное, и в конце все согласятся, что она просто попала под перекрестный огонь. А против вашего отца выдвинут обвинение, что он начал перестрелку.
Младшая, Сюзанна, возражает:
— Но мы говорили с отцом, мистер Радд. Они крепко спали, когда услышали в доме громкий шум. Он подумал, это грабители. Схватил пистолет, выскочил в коридор, увидел там фигуры в темноте и сразу упал на пол. Раздался выстрел, и он выстрелил в ответ. Он говорит, что помнит, как мама закричала и бросилась в коридор проверить, все ли с ним в порядке.
— Ему очень повезло, что он остался жив. Они застрелили обеих собак, ведь так? — замечаю я.
— Кто были эти подонки? — беспомощно вопрошает Томас.
— Полицейские, хорошие ребята, — отвечаю я и рассказываю им историю Сони Верта, в дом которого въехал танк, и как мы выиграли судебный процесс.
Я объясняю, что в настоящий момент подать гражданский иск — единственный шанс. Их отцу будет предъявлено обвинение, против него возбудят уголовное дело, но как только истина выплывет наружу, — а я обещаю, что мы предадим гласности абсолютно все, — Город окажется под колоссальным давлением и постарается все уладить как можно быстрее. Они же сами хотят, чтобы их отца не посадили. И разве можно простить смерть матери? Гражданский иск, которым займется правильный адвокат, гарантирует гласность. А сокрытие уже идет полным ходом, повторяю я им снова и снова.
Они очень стараются слушать, но сейчас все их мысли заняты совершенно другим. И разве можно их за это винить? Встреча заканчивается тем, что обе сестры уходят в слезах, а Томас не в состоянии ничего сказать.
Я сделал все, что от меня зависело.
Пользуясь тем, что большая методистская церковь, где проходит прощание с Кэтрин Ренфроу, открыта для всех, я прихожу за несколько минут до начала службы. По лестнице я поднимаюсь на балкон и в полумраке занимаю место. Кроме меня, наверху никого нет, но внизу толпится много людей. Я разглядываю пришедших: все белые, все из среднего класса, и ни у кого не укладывается в голове, что в их знакомую, одетую в ночную пижаму, полиция могла выпустить семь пуль.
Разве подобные бессмысленные трагедии могут происходить в их районе? Тут живут самые что ни на есть добропорядочные граждане. Они голосуют за правых и поддерживают ужесточение законов. В их представлении спецназ нужен для борьбы с террором и наркотиками где-то в других местах. Как такое могло случиться с ними?