Враги! Кругом одни враги! Нужно быть настороже!
Проснулся мгновенно от того, что вокруг что-то изменилось, приснилось, что упал в выгребную яму, а вокруг стоят радостные однополчане и хихикают, показывая на Адруса пальцем. Яма ужасно воняла и была почему-то горячей, обжигающе горячей, будто под этой ямой горел жаркий огонь.
Открыв глаза, секунду не мог понять, где находится, и только когда в ночной темени заметил два глаза-уголька, светящиеся, мерцающие, будто два фонаря, вспомнил – он у Красного в стойле. А угольки висят над ним потому, что Красный внимательно рассматривает своего драконопаса.
– Что? – вслух спросил Адрус, прочищая глотку сухим кашлем, и добавил уже мысленно: – Чего не спишь?
– Не могу. Немного поспал, потом проснулся – ты меня разбудил.
– Это как я тебя разбудил? Скорее, это ты меня разбудил! Дыхнул – как выгребная яма раскрылась! Нет, вот зря вам все-таки зубы не чистят! Знаешь, как воняет у тебя из пасти?
Адрус хохотнул и тут же смолк, глядя на дракона. Тот так и лежал, как раньше, – молча, положив рогатую голову на передние лапы, очень похожий при этом на странную огромную собаку. Глаза мерцали красным светом, рога, ободранные о дубовые ворота, острые, как и прежде, торчали вверх, гребень на шее казался поникшим, потрепанным. От дракона исходила волна печали и успокоения.
– Ты видел сны – очень громко. Я смотрел их вместе с тобой, – дракон вздохнул, и поток горячего воздуха из его пасти шевельнул волосы человека. – Плохие сны. Потому я тебя разбудил.
– Ты видел мои сны? – Адрус удивленно хмыкнул и, протянув руку, погладил дракона по морде. Чешуйчатая кожа была горяча, будто дотронулся до печки. – Ты горячий! Тебе плохо?
– Мне всегда плохо. – Дракон печально вздохнул, обдав Адруса горячим воздухом, в котором чувствовался запах разложения. Мясо, которое давали драконам, всегда было слегка полежавшим на солнце, можно сказать – подпорченным. Драконы любили именно такое, пованивающее – видимо, в природе некогда они частенько питались падалью, потому такие и вкусы.
– Скажи, а почему другие драконы возбудились? Почему они так ревели?
– Я их заставил! – Красный моргнул, и Адрусу в его голосе послышалась насмешка. – Потому они меня и не любят! Я могу наслать на них грусть, могу радость, могу горе – и они ничего не могут сделать! А вот разговаривать с ними не могу… только слышать. Только слышать! Только с тобой могу говорить, только с тобой! Не уходи от меня больше, ладно? Знаешь, как тоскливо одному? Знаешь, что такое лежать и думать – за что я так наказан судьбой? За что мне такая беда?!