Все знают, что наркотики вредны, но как только ты заметишь изменения, то, конечно, остановишься. Наркоманами становятся лишь дураки. Полтора грамма. Жизнь на самом деле не беспросветная. Всего каких-то три месяца назад все вокруг было тоскливым, а теперь… Два грамма. Естественно, раз мы слегка увеличиваем дозу, то разумно ждать, что тошнота и подавленность тоже слегка увеличатся. Прошло уже четыре месяца. Скоро нужно остановиться. Два с половиной грамма. Нос и горло все время иссушены. Люди начинают действовать вам на нервы. Наверное, потому что вы плохо спите. Они так шумят. И так громко разговаривают. А о чем это они говорят? Да, интересно, о чем? А, так они злобно наговаривают на вас. Это заметно по их лицам. Три грамма.
Подстерегают и другие опасности. Надо быть осторожным. Вкус пищи отвратителен. Не можешь вспомнить вещи, которые нужно сделать, — важные вещи. И даже если случайно вспомнишь, то существует еще куча других надоедливых вещей, не считая этой гадости — необходимости жить. Вот твой нос, например, постоянно убегает. Ну, не то чтобы он на самом деле бегал, просто возникает такое ощущение, и приходится часто его щупать — на всякий случай, чтобы успокоиться. А еще рядом вечно летает муха и дико бесит. Вот она: на лице, на шее… Нужно взять себя в руки. Три с половиной грамма. Мистер Латимер, вы улавливаете мою мысль?
— Кажется, вы не одобряете наркотики.
— Не одобряю? — Мистер Питерс ошеломленно уставился на него. — Это ужасно! Растоптанные жизни. Люди теряют способность работать, хотя им нужны деньги, чтобы платить за новые дозы. Они доведены до отчаяния, ради денег пойдут даже на преступления. Я понимаю ход ваших мыслей, мистер Латимер. У вас в голове не укладывается, что я извлекал выгоду из того, что так сильно не одобряю. Но подумайте. Если бы не я зарабатывал на этом деньги, то на мое место пришел бы кто-то еще. Ни одному из тех несчастных существ не стало бы легче, а я бы упустил свою выгоду.
— Однако клиентура постоянно растет! Вы не можете делать вид, что все те, кого снабжала ваша организация, пристрастились к наркотикам еще до того, как вы вошли в дело.
— Конечно, нет. Но я к этому отношения не имел. Этим занимались Ленотр и Галиндо. И могу вам поведать, что и Ленотр, и Галиндо, и Вернер сами принимали наркотики. Они сидели на кокаине. Он сложнее по составу, но если на героин подсаживаешься всего за пару месяцев, то кокаином можно себя убивать несколько лет.
— А что принимал Димитриос?
— Героин. И для нас это оказалось большим сюрпризом. Мы встречались в его комнате, как правило, в шесть вечера. Однажды весенним вечером 1931 года нас и ждало это открытие!