Он многозначительно замолчал, а потом, так как Латимер ничего не сказал, добавил:
— Почему они решили, что это Димитриос?
— В подкладке пальто нашли французское удостоверение личности, выданное год назад на имя Димитриоса Макропулоса, — машинально сообщил Латимер.
Он думал о тосте Гродека за английский детектив и о том, что Гродек не смог удержаться от смеха над собственной шуткой. О Боже! Каким дураком, должно быть, он предстал в его глазах!
— Французское удостоверение личности, — повторил мистер Питерс. — Любопытно. Весьма любопытно.
— Французские власти признали его подлинность. К тому же там была фотография.
Мистер Питерс терпеливо улыбнулся.
— Я мог бы достать вам дюжину подлинных французских удостоверений личности, мистер Латимер. Все на имя Димитриоса Макропулоса и все с разными фотографиями. Смотрите!
Он вытащил из кармана зеленое разрешение на временное проживание и, закрыв пальцами личную информацию, продемонстрировал фотографию.
— Ну как, очень похоже на меня, мистер Латимер?
Латимер покачал головой.
— И все же, — заявил мистер Питерс, — это моя фотография. Снято три года назад. Я и не пытался никого обманывать. Просто я не очень фотогеничен, как и многие другие люди. Камера постоянно врет. Димитриос мог воспользоваться фотографией любого, кто похож на Виссера. И на фотографии, которую я показал вам несколько минут назад, изображен человек, похожий на Виссера.
— Если Димитриос все еще жив, то где он?
— Здесь, в Париже.
Мистер Питерс наклонился и потрепал Латимера по коленке.
— Вы вели себя крайне благоразумно, мистер Латимер, — добродушно сказал он. — Я вам все сейчас расскажу.
— Очень мило с вашей стороны, — огрызнулся Латимер.
— Нет-нет, теперь у вас есть право знать, — сердечно произнес мистер Питерс. Он поджал губы с таким видом, как будто мог распознать справедливость, когда с ней сталкивался. — Я расскажу вам все, — добавил он и снова закурил сигару.
— Вы понимаете, — продолжил мистер Питерс, — мы все очень злились на Димитриоса. Кое-кто даже грозился отомстить. Но я, мистер Латимер, не из тех людей, что бьются головой об стену. Димитриос испарился, и найти его не представлялось возможным. Унижения тюремной жизни остались лишь в воспоминаниях, я очистил свое сердце от злобы и поехал за границу, чтобы снова обрести чувство равновесия. И стал скитаться. Одно небольшое дельце здесь, другое там, путешествия и размышления — вот в чем заключалась моя жизнь.
Я мог себе позволить посидеть, когда хотелось, в кафе, понаблюдать, как течет время, и попытаться понять ближних. Как мало осталось настоящего взаимопонимания!