Это слышал также рабочий дока по имени Измаил, о чем дал свидетельские показания в письменном виде.
Когда убийцу стали допрашивать, он сначала все отрицал: ни денег, ни Шолема в глаза не видел. Он объяснил, что еврей Закари его просто ненавидит за то, что он правоверный. А Абдул Хакк и Измаил также солгали.
Когда заместитель президента трибунала допросил его по всей строгости, он признался, что деньги у него были, их дал Шолем в обмен на какую-то услугу. Но на какую услугу, объяснить не смог. Обвиняемый стал волноваться и вести себя странно. Он отрицал, что убил Шолема, и, богохульствуя, призывал Истинного Бога в свидетели своей невиновности.
Заместитель президента отдал приказ о повешении, а все члены трибунала согласились, что приговор вынесен законно и справедливо.
Закончив читать страницу, Латимер поднял глаза на Мышкина. Русский уже проглотил весь абсент и теперь изучал стакан.
— Отличная вещь, — сказал он, — этот абсент. Так освежает.
— Еще выпьете?
— Если вы не против. — Он улыбнулся и указал на документы в руке Латимера: — Все в порядке?
— Да, похоже. Вот только в датах небольшая путаница. К тому же нет отчета врача и попытки установить время убийства. Да и доказательства мне кажутся на удивление неубедительными. По сути, доказано ничего не было.
Мышкин удивился:
— А зачем что-то доказывать? Виноват-то негр. Так лучше повесить его.
— Понятно. Ну, если вы не возражаете, я продолжу просматривать бумаги.
Мышкин пожал плечами, с наслаждением потянулся и подал знак официанту. А Латимер перевернул страницу и продолжил чтение.
Заявление, сделанное убийцей, Дхрисом Мохаммедом, в присутствии командующего охраной казарм Измира и других свидетелей
В Коране сказано, что говорить неправду — грех. И чтобы доказать свою невиновность и спасти себя от виселицы, я признаюсь. Да, я солгал, но сейчас скажу правду. Я правоверный, и для меня нет иного Бога, кроме Аллаха.
Я не убивал Шолема. Говорю вам, я невиновен. Зачем мне лгать? Дайте объяснить: Шолема убил не я, его убил Димитриос.
Я расскажу вам про Димитриоса, и вы мне поверите. Для греков он грек, а для правоверных — правоверный. Его греческое происхождение подтверждает лишь какой-то документ, подписанный приемными родителями.
Мы с ним вместе работали, упаковывали инжир. За жестокость и злой язык многие его ненавидели. Но я люблю людей как братьев и иногда, во время работы, разговаривал с Димитриосом, рассказывал ему о Боге. И он меня слушал.
Когда греки отступали перед победоносной армией Истинного Бога, Димитриос обратился ко мне и попросил его спрятать, так как он правоверный. И я его спрятал. Но когда к нам на помощь подоспела наша прославленная армия, Димитриос не вышел, потому что по документам, подписанным приемными родителями, был греком и боялся за свою жизнь. Он остался в моем доме, а когда выходил, то одевался как турок. Как-то раз он мне сказал, что есть такой еврей Шолем, который прячет у себя много денег, греческие произведения искусства и даже золото. Он сказал, что настало время отомстить тем, кто оскорбил Истинного Бога и его Пророка. Ведь это несправедливо, что какая-то еврейская скотина владеет деньгами, по праву принадлежащими правоверным. Он предложил незаметно пробраться к Шолему, связать его и забрать деньги.