Латимер попытался вспомнить, что ему известно о послевоенной политике Болгарии, и быстро пришел к заключению: немногое. В 1923 году Стамболийский возглавлял правительство и придерживался либеральных взглядов, но вот насколько либеральных, Латимер и понятия не имел. Потом произошло покушение, а позднее — военный государственный переворот, приведенный в исполнение по подстрекательству, если не под руководством ММРО — Международной македонской революционной организации. Стамболийский бежал из Софии, попытался организовать переворот и был убит. В этом-то и состояла суть дела.
Но в том, что было истинно, а что ложно (если подобное сравнение уместно) в природе вовлеченных политических сил, Латимер почти не разбирался. Такое положение дел следовало исправить, и местом действия должна была стать София.
В тот вечер Латимер попросил своего высокопоставленного друга с ним отобедать. Сиантос — тщеславная и щедрая душа — любил обсуждать проблемы друзей, и ему льстило, если, разумно используя официальную должность, он мог им помочь. Латимер поблагодарил его и подобрался к следующей просьбе.
— Я собираюсь еще немного злоупотребить вашей добротой, мой дорогой Сиантос.
— Тем лучше.
— Вы знаете кого-нибудь в Софии? Мне нужно рекомендательное письмо к смышленому газетчику, который сможет кое-что рассказать о политике Болгарии в 1923 году.
Сиантос пригладил блестящие седые волосы и восхищенно хмыкнул.
— Ну и странные же у вас, писателей, интересы! Ладно, что-нибудь можно придумать. Вам нужен грек или болгарин?
— Предпочтительно грек. Я не говорю по-болгарски.
Сиантос на минутку задумался.
— Есть в Софии человек по имени Марукакис, — сказал он наконец. — Софийский корреспондент французского новостного агентства. Я с ним лично не знаком, но могу постараться достать рекомендательное письмо от своего друга.
Они сидели в ресторане, Сиантос украдкой огляделся и понизил голос:
— Есть только одна проблема. Я случайно узнал, что у него… — голос стал еще тише; Латимер уже был готов к чему-то вроде проказы, — коммунистические наклонности, — шепотом закончил Сиантос.
Латимер удивленно поднял брови:
— Никогда не считал это недостатком. Все коммунисты, которых я когда-либо встречал, оказывались очень умными людьми.
Сиантос выглядел потрясенным.
— Что вы такое говорите, друг мой? Это опасно. В Греции марксистские идеи запрещены.
— Когда я смогу забрать письмо?
— Ужас! — вздохнул Сиантос. — Ладно, я достану его для вас завтра. Вы, писатели…
В течение недели Латимер получил рекомендательное письмо, затем греческую выездную и болгарскую въездную визы и сел на ночной поезд до Софии.