— А если вы проигрываете ситуацию только один раз?
— Это случается редко. Один или два раза мы разыгрывали сражения как шахматные партии, и Ферди все время выигрывал. После этого у меня пропал энтузиазм к подобным затеям.
— Конечно, — полковник кивнул, одобряя мое разумное решение.
В доме, как и во всей округе, установилась тишина. Облака рассеялись, открыв большой кусок чистого голубого неба. Солнечные лучи высвечивали зимнюю пыль на строгом металлическом столе, за которым сидел Шлегель. За его спиной на стене висела коллекция фотографий в рамках. Здесь же были и документы, как и фотографии, рассказывающие о карьере хозяина дома. Вот Шлегель кадет летной школы в кабине биплана «Стирман» на каком-то солнечном американском аэродроме во время Второй мировой войны; вот он — улыбающийся пилот истребителя, на фюзеляже которого видны две свежие свастики; а здесь Шлегель уже капитан — только что вернулся с задания с какого-то тропического острова; а здесь — худой, изможденный, — ему помогают выбраться из вертолета. Было также с полдюжины групповых фотографий и на всех в центре Шлегель.
Пока я разглядывал фотографии, послышался отдаленный гул Ф-4. Они были как точки в голубом небе, курс держали на север.
Шлегель предположил, что они летят на полигон вблизи Кингз Линн.
— Они сделают разворот на северо-запад, — пояснил он, и как только эти слова были сказаны, самолеты изменили курс. Я повернулся скорее к сэндвичам, вместо того, чтобы похвалить его. — Я же говорил, — сказал он.
— Ферди не хотел давать никому возможности ссылаться на дороговизну машинного времени как на уважительную причину.
— Да, я слышал, а что, эти исторические исследования вообще стоят машинного времени?
Я не отреагировал на провокацию. Человек не будет расходовать свое свободное время на то, в успех чего он не верит. Я сказал:
— Вы босс, вы и решите.
— Я хочу понять, чего это стоит. Мы не можем позволить поедать сами себя у всех на глазах.
— Центру верят, полковник Шлегель. По договоренности исторические исследования являются частью работы Центра. У нас нет необходимости давать прибыль к концу года.
Он ущипнул себя за нос как летчик, снимающий синусное давление.
— Съешь еще сэндвич, сынок. А потом я отвезу тебя к поезду на два двадцать семь.
— Фоксуэлл — историк, полковник, он посвятил много лет историческим исследованиям. Если они будут прекращены, это негативно скажется на всей группе.
— Это ваше мнение?
— Мое мнение.
— Я буду иметь его в виду при определении цены этих исследований. А сейчас как насчет еще одного сэндвича?