По его губам я понял, что он сказал:
— Эта карточка уже была использована сегодня утром, на ней проставлено время входа посетителя, а времени убытия нет… Этот посетитель… В нем вообще-то нет ничего подозрительного… около сорока лет, в очках, гладко выбрит, темные волосы, ростом около шести футов…
Он запнулся, как только я услышал раздраженный голос Шлегеля даже через закрытую стеклянную дверь. Полицейский открыл дверь.
— Подойдите, пожалуйста, к телефону.
— Алло, — сказал я.
— Это ты, Патрик?
— Да, сэр.
— Что ты там комедию разыгрываешь, любезный?
Я не ответил, а только отдал трубку полицейскому. Я почувствовал, что Шлегель разошелся, потому что через открытую стеклянную дверь, которую полицейский даже не успел снова закрыть, были слышны раскаты голоса Шлегеля, который ругал полицейского последними словами. Лицо старого полицейского густо покраснело, в то время как сам он примирительно пытался оправдаться и остановить поток красноречия Шлегеля.
— Ваш шеф сказал вам пройти наверх, — сказал полицейский.
— Это сказал мой шеф. Ну а что теперь скажете вы?
— Мы проверим карточки. Видимо, кто-то вышел с карточкой в кармане и не отметил времени убытия. Это иногда бывает.
— Когда я буду отсюда уходить, опять возникнут недоразумения?
— Нет, сэр, — ответил полицейский. — В этом можете быть уверены. У вас никогда не будет недоразумений при выходе отсюда. — Он улыбнулся и пригладил усы. Я демонстративно отвернулся.
Здесь была не одна библиотека, а несколько, расположенных слоями, словно древняя Троя. В самом низу находились книги с кожаными корешками и обтрепанными обложками оригиналов, переданных в дар еще Трастом, потом ряды коробок с реестрами и подшивками публикаций военных лет, а затем — новым слоем — полное собрание Истории обеих мировых войн. Лишь на новых металлических стеллажах находились последние издания, причем многие из них хранились в виде микрофильмов, которые можно было просматривать только в тесных кабинках. Из этих кабинок постоянно доносились щелканье работающих диапроекторов и запах перегретых лампочек.
Я начал с документации по Северному флоту, но я бы все равно нашел его, если бы даже и пришлось перебрать всех контр-адмиралов, используя мой собственный метод поиска по алфавиту. Ничего нового в современных микрофильмах я не нашел, однако обнаружил несколько новых слайдов. Наконец я нашел то, что искал. Это был человек, который хотел быть мной.
Ремозива, Иван Михайлович (1924 —)
Контр-адмирал.
Командующий силами ПЛО, Северный флот, г. Мурманск.
Семья Ремозивы представляла собой яркий пример революционного рвения. Его отец был рабочим-металлистом из Орла, мать — крестьянкой из Харькова. Они переселились дальше на восток, когда германские войска оккупировали обширные территории большевистской России — после Брест-Литовского договора. Из их семьи, в которой было семеро детей, выжили только две дочери и трое сыновей. Зато кем они стали! Кроме одного контр-адмирала, Петр стал профессором зоологии, Евгений — социологом, Елизавета — политологом, а Екатерина — вторая дочь — стала помощницей у мадам Фурцевой — первой дамы, достигшей членства в Центральном Комитете. Фамилия Ремозивы была в Советах такой же известной, как у нас фамилия Ферди Фоксуэлла.