– Пойди и вымой ноги! Душ еще работает. Быстро вымойся!
Лицо Лилли искривилось. Она нагнулась, чтобы собрать осколки разбитой чашки, и положила их прямо на улыбающееся лицо иностранной девушки на обложке журнала. На некоторых осколках оставалось немного кофе, и она вылила его в пепельницу. От этого зашипела тлевшая там сигарета. Лилли заметила, что я поднялся. Ее лицо лоснилось от крема.
– Мне с самого начала показалось, что с тобой творится что-то странное. В чем дело? Не мешало бы тебе пойти и вымыть ноги, я не хочу, чтобы ты испачкал ковер.
Держась за диван, я поковылял в ванную. Лоб у меня был горячим, и от блуждания по комнате у меня начала кружиться голова.
– Быстро иди и вымойся! На что ты уставился? Иди и умойся!
Плитки в душевой были холодными, а свисающий смеситель напомнил мне сцену в камере смертника, которую я видел на какой-то фотографии. На стиральной машине лежало испачканное кровью белье, а рядом суетился паук, оплетая своими нитями желтые плитки на стене. Стараясь не создавать шума, я сполоснул под душем свои подошвы. Решетка слива была забита куском бумаги. Когда я шел сюда из дома, то проходил через больничный сад, в котором все фонари были погашены. Потом, нацелившись на какой-то куст, я швырнул туда мертвого мотылька, которого до того крепко сжимал в кулаке. Я решил, что утреннее солнце его подсушит, и какие-нибудь голодные насекомые смогут им насытиться.
– Что ты делаешь, Рю? Возвращайся домой. Я не могу оставаться с тобой!
Прислонившись к дверной притолоке, она швырнула под душ белую тряпку, которую держала в руках. Тряпка немного пропиталась черной жидкостью. Как новорожденный младенец, впервые раскрывающий глаза, я заворожено смотрел на Лилли в белой переливающейся сорочке. Что там за пушистая штучка? А что это за вращающиеся под ней два шарика? А что это за бугорок с двумя дырочками под ним? А что это за черная дыра, окаймленная двумя листочками плоти? А что это за белая косточка внутри нее? А что это за влажный, красный и тонкий кусочек плоти?
* * *
В комнате были диван с красными цветочными узорами, серые стены, расчески с застрявшими в них рыжими волосами, розовый ковер, потолок, местами выкрашенный в кремовый цвет, со свисающими с него засохшими цветами, спускающийся с потолка электрический провод, обернутый тканью, подвешенный к проводу плафон с подрагивающей и мерцающей лампочкой, и нечто похожее на буддийскую пагоду внутри лампочки. Эта пагода вращалась с такой чудовищной скоростью, что у меня глаза заболели так, словно их обожгло. Я зажмурился и увидел десяток смеющихся лиц, отчего у меня перехватило дыхание.