Хобби внимательно оглядел всех присутствующих.
— Нет, только ты и трое сестренок.
— Нас четверо, Хобби, голубчик, — подсказала младшая сестра, которая только что вошла в комнату.
В следующее -мгновение Хобби уже держал в своих объятиях Грейс Армстронг, которую он до сих пор принимал за одну из своих сестер, так как она куталась в ее плед.
— Ну, как же ты могла так? — повторял он.
— Право, я не виновата, — говорила Грейс, закрывая лицо руками и пытаясь таким образом скрыть краску смущения и в то же время отвратить от себя бурю поцелуев, обрушенных на нее женихом в наказание за нехитрую уловку, — право же, это не я; тебе надо расцеловать Джини с сестрами: это их затея.
— Я их и расцелую, — заявил Хобби и принялся обнимать своих сестер и старушку, осыпая их поцелуями. От избытка счастья все четверо плакали и смеялись в одно и то же время.
— Я самый счастливый человек, — воскликнул Хобби, в изнеможении бросаясь на скамью, — я самый счастливый человек на свете!
— Тогда, дорогой сыночек, — сказала добрая старушка, которая не упускала благоприятного случая преподать урок благочестия в тот момент, когда сердца слушателей были лучше всего настроены к его восприятию, — тогда, сын мой, вознеси хвалу тому, кто слезы превращает в улыбку и горе — в радость, подобно тому, как он сотворил свет из тьмы и весь этот мир из пустоты. Разве я не говорила тебе, что стоит тебе сказать: «Да свершится воля твоя», у тебя будет причина сказать: «Да святится имя твое, господи!»
— Говорила, говорила, бабуся, и я возношу хвалу господу за его милосердие и за то, что он дал мне такую добрую матушку, когда не стало моих собственных родителей, — сказал простодушный Хобби, беря ее за руку, — так что я вспоминаю о нем и в счастье и в беде.
На минуту или две воцарилось торжественное молчание, в течение которого эта дружная семья мысленно возносила к небу свои чистые и искренние молитвы, благодаря провидение за столь неожиданное возвращение их исчезнувшего друга.
Приступив к расспросам, Хобби принялся выведывать у Грейс все, что с нею приключилось. Скоро он узнал все подробности; сводились они в основном к следующему. В ту ночь Грейс проснулась от шума, поднятого вломившейся в дом шайкой. Один или двое слуг пытались оказать сопротивление, но их тут же одолели. Она поспешно оделась, сбежала вниз и, узнав в суматохе Уэстбернфлета, с которого спала маска, неосторожно назвала его по имени и стала молить о пощаде. Тогда разбойник сразу же заткнул ей рот кляпом, выволок из дома и посадил на лошадь позади одного из своих сообщников.