Он окончательно растерялся от странных намёков цыганки, впавшей в транс: оснований не верить ей не было, однако имён Рада не произнесла. Он нахмурился, не опустив взгляда.
- Алёна не свободна сейчас, - так же тихо, твёрдо произнёс он. Не знаю, что вы там увидели, Рада, но влезать в чужие отношения и разрушать их я не собираюсь.
Цыганка задумчиво улыбнулась, водя пальцем по скатерти вокруг карт.
- Судьбу не обманешь, - так же задумчиво ответила она, её взгляд затуманился. Спроси себя, зачем ты нашёл её, барс, только отвечай честно. То, что должно быть разрушено, разрушится, - сказав эту странную фразу, Рада вытащила ещё одну карту и положила поверх остальных трёх башня, в которую били молнии, и из её окон выпадали люди.
Лицо Рэма закаменело, он стиснул кулаки, уставившись на карты. Если и разрушится, то точно не от его действий.
- Это всё, что вы хотели мне сказать, Рада? ровным голосом уточнил Рожнов.
- Не я, карты, - неожиданно мягко поправила его цыганка и кивнула.
- Доброго вечера, - попрощался он и поднялся. Я всех отпустил, можете тоже домой ехать.
Только закрыв за собой дверь кабинета, Рэм перевёл дух и понял, что до сих пор сжимает руку в кулак. В офисе царила тишина Василиса и Андрей ушли уже, и Рожнов решил отвлечься за работой, посмотреть бумаги, отчёты по прошлым делам. И не думать о мягкой белой шерсти и запахе фиалок со снегом
Глава 7.
А теперь он стоял в своей квартире и раз за разом возвращался к странному разговору с Радой и воспоминаниям, как держал на руках пушистого песца с умным взглядом.
- Наваждение, - пробормотал Рэм и тряхнул головой, зажмурившись.
Надо ложиться, завтра решающий день, окончание его первого дела. Довольно простого, на удивление, быстро они справились с ним. Хотя, неудивительно, Глеб Валентинович собрал хорошую команду, опытную. Рэм улыбнулся уголком губ и отвернулся от окна, направившись в спальню. Отдохнуть не помешает, уж точно. Однако, сон Рожнова был беспокойным и чутким, странное ощущение, какое-то смутное предчувствие опасности не давало расслабиться до конца. В сознании мелькали обрывки мыслей, картинки из прошлого, Рэм опять видел тот страшный день, когда получил шрам на лице и потерял дядю, и когда его жизнь в одночасье поменялась навсегда. Несколько раз он просыпался в холодном поту, с колотящимся сердцем и глухим рычанием в горле, едва не выпустив звериную ипостась. А от заплаканного, перекошенного отчаянием, лица пятнадцатилетней Алёны у Рэма сжималось сердце и появлялось настойчивое желание порвать горло тому, кто виноват в её горе. Да вот только, он давно мёртв