— А бабец-то попался подходящий, ты — как?..
Очнулась она от холода. Нина не сразу поняла, где находится. Лежала она почти полностью обнаженная на жестком матрасе. Точнее, на обычном матрасе, положенном на доски, а те, в свою очередь, на кровати с железными спинками, и рука ее возле головы были прицеплена к спинке наручником. Стояла кровать в пустом побеленном помещении с тусклой лампочкой под потолком. Кроме кровати, никакой другой мебели здесь не было. Одежда девушки висела, небрежно кинутая, на противоположной спинке, и дотянуться до нее было невозможно…
Сильно болело запястье, натертое кольцом наручника. Но еще больше болел живот и прямо-таки саднило, жгло в низу живота. Выплыла из памяти фраза по поводу «бабца», и Нина, будто снова окунувшись в кошмар, поняла вдруг, что ее изнасиловали, пока она находилась в бессознательном состоянии. И этим, наверное, дело не кончится. Она попыталась вспомнить лица тех, кто ее выводил из автобуса, но не могла сосредоточиться хотя бы на одном из них. Все словно тонуло в тумане. Свободной рукой она стала ощупывать тело, приподняла с трудом голову и обнаружила на себе лишь разорванную на груди блузку и лифчик, сдвинутый на горло. Не было никаких сил думать еще о чем-то, очень мерзли ноги, и тошнило так, будто она отравилась, а теперь боялась, что, если начнется рвота, ее вообще вывернет наизнанку. С большими усилиями, перевернувшись на бок, девушка подтянула коленки к животу и начала растирать икры и ступни, пытаясь согреть их. Она не понимала, почему ей так холодно, ведь лето на дворе… кажется. Она уже и в этом теперь не была уверена. И потому, не видя для себя никакого спасения, тихо заплакала…
Загремел засов в двери, она открылась, и вошел тот штатский, который выводил ее из автобуса. Ненавистная, мерзкая, круглая морда его расплылась в ухмылке.
— Пришла в себя? Что ж ты такая слабенькая оказалась? А на вид — так очень даже вполне, и ножки, и задок, и прочее. Большое удовольствие доставила нам, голубушка… Что, замерзла маленько? Это мы поправим, на-ка! — он поднял откуда-то сбоку сложенное одеяло, развернул его и накинул сверху. Присел на край кровати. — Ну, ты еще не поняла, почему попала сюда?
Нина подавленно молчала.
— Не желаешь разговаривать? Как хочешь, — равнодушно сказал он. — А я думал, ты — умная девочка. Сама сообразишь. Нет, я могу, конечно, объяснить… отдельные детали. Но по существу дела ты сама должна догадаться. И на мою подсказку тоже Можешь рассчитывать, поняла? Вот и хорошо, согрейся. Скоро утро, приду попозже, и тогда поговорим с тобой основательнее. Отдыхай пока, времени у тебя много…